Едва Вася открыл дверь, как старший из прибывших полицейских уже с порога потребовал:
— Ваши документы.
— А в чем дело?
— Документы, я сказал!
Вася достал свои документы.
— Теперь, девушка, ваши.
У Саши было большое искушение сказать, что у нее документов нету. Вот только она вовремя сообразила, что найти их в ее сумке не составит такого уж труда. Но для этого полицейским придется в ее сумке пошарить. Допустить это было никак нельзя, потому что там, в сумке у Саши, помимо всего прочего лежала еще и початая пачка сигарет. А в ней, в этой пачке, среди прочих, вполне невинных себе сигареток, была одна, начинка которой состояла не просто из одного лишь табака.
Представив на мгновение, что случится, если до этой сигаретки доберутся полицейские, Саша стала кроткой, словно овечка, и быстро достала свой паспорт.
— Нате!
После проверки документов, которые им, кстати говоря, никто не вернул, друзей попросили проследовать в отделение.
— Это еще зачем?
— Для разбирательства.
— В чем вы нас подозреваете?
— Незаконное проникновение в чужую квартиру в отсутствие хозяина — это раз. Покушение на кражу — это два. И, кстати говоря, где сам хозяин?
— В больнице.
Ах, не надо было произносить этого слова! Лицо полицейского прямо перекосилось от радости.
И он торжественно закончил свой перечень:
— И покушение на жизнь хозяина — это три!
Вот это он припечатал так припечатал! Саша прямо увидела, как над ней сдвигаются своды тюремной камеры. Увидела суд. Увидела себя на зоне. А потом увидела себя же, но уже опустившейся жалкой бомжихой. Пока будет мотать срок, кто станет платить за квартиру? Никто. И каков итог? А итог печальный. Квартиру отберут за долги по коммуналке. И за что ей все это?
В таком отчаянии Саша не была уже давно. Сначала она надеялась, что полицейские свяжутся с врачами в больнице «Скорой помощи», куда увезли Даню, и те объяснят, что произошло недоразумение.
— Позвоните им! — умоляла Саша следователя. — Вам врачи все объяснят! Мы лишь хотели помочь! Водичку ему давали! Нельзя наказывать людей за добрые намерения. Позвоните!
И такой звонок был сделан. Но лучше от него не стало. Даже стало еще хуже. Гораздо, гораздо хуже, потому что выяснилось, что Даня не просто так корчился в припадке.
— У него вовсе не эпилепсия, как вы здесь сочиняли. Ваш знакомый отравлен. В больницу он был доставлен при последней стадии токсического шока, за которой следовал бы уже летальный исход. В квартире с ним были только вы и ваш приятель. И поэтому лучше бы вам сразу во всем признаться.
— В чем признаться?
— Что вы дали пострадавшему вместе с водичкой?
— Анальгин. У него голова болела.
— И это все, что вы ему давали?
Полицейский так пристально уставился на Сашу, что она снова увидела свою будущую тюремную камеру.
— Его могли отравить раньше! — пролепетала она. — У него накануне была гостья, с которой они распивали шампанское и ели устриц. Она могла подмешать что-то в вино. Или вообще устрицы оказались несвежими! Они же дорогущие, их редко покупают, вот товар и залежался. Устрицами отравиться легче, чем анальгином!
— Допустим, — согласился следователь. — Но как вы объясните тот факт, что пытались обокрасть пострадавшего?
— Мы ничего не крали!
— А в вещах зачем рылись? Я видел фотографии с места происшествия, там все буквально вверх дном перевернуто!
Напрасно Саша объясняла, что ничего не перевернуто, что это обычное состояние дел в квартире у Дани. Он живет в таком бардаке и прекрасно себя в нем чувствует. Полицейский лишь скептически ухмылялся.
— Почему вы мне не верите?
— Как же мне вам верить! Вы говорите, что искали медицинский полис, верно?
— Да.
— А паспорт и документы на машину нашли в самом начале, и они все это время были у вас? Так?
— Да.
Саша не понимала, к чему клонит следователь, но чувствовала, что к недоброму для нее.
— А между прочим, медицинский полис был вложен в сам паспорт.
Чертово Васькино упрямство! Всегда был таким! Просто осел! Надо было послушаться Сашу и посмотреть, нету ли полиса вместе с другими документами. Нет, вбил себе в голову, что полис с собой никто не носит, и не захотел посмотреть. Проклятый упрямец!
А следователь почти смеялся.
— Вы бы хоть убедились, что его нет, прежде чем начинать врать.
— Я не вру…
Саша почти плакала. Она не сомневалась, что теперь ей прямой путь в КПЗ, а оттуда и в СИЗО. Ужас! Она окажется в камере вместе с воровками, а может быть, и убийцами! Она этого не переживет! Саша уже приготовилась упасть в обморок, пусть лучше везут в тюремную больницу, все лучше, чем в камере, но в это время случилось чудо.
Дверь кабинета открылась, из коридора просунулась голова, и, глянув на Сашу, словно речь предстояло вести как раз о ней, голова произнесла:
— Борис Петрович, можно вас буквально на два слова?
Следователь вышел. Саша изо всех сил прислушивалась, о чем они говорят, но до нее доносился лишь невнятный бубнеж. Чутье подсказывало Саше, что речь там идет именно о ней. Но что могли обсуждать между собой двое полицейских? А потом следователь, которого, оказывается, звали Борисом Петровичем, вернулся. И вид у него был уже далеко не такой грозный, как до того.
— Вот что, Саша, — произнес он, впервые за время разговора обращаясь к задержанной по имени. — Буду с вами откровенен. Ситуация складывалась не в вашу пользу. Но сами вы производите благоприятное впечатление. К тому же мы с коллегами пробили вас по нашим базам данных, никаких эпизодов за вами не числится. Так что…
Он сделал паузу, а Саша задержала дыхание.
— Я вас отпускаю домой.
— Отпускаете!
А следователь, словно испугавшись своей излишней доброты, поспешил добавить:
— Однако прошу вас никуда надолго из города не уезжать. Подписку я с вас брать не стану, надеюсь на вашу сознательность. Поймите, вы с вашим другом являетесь свидетелями совершенного преступления. И в любой момент вы можете вновь потребоваться следствию.
Саша вышла из кабинета ошарашенная, не вполне понимая, в самом деле с ней это случилось или она спит? Но так как сны ей в последнее время снились все чаще неприятные, а это событие никак нельзя было отнести к разряду таковых, то она рассудила, что на сон это никак не похоже.
В коридоре ее ждал Вася. Он тут же взял Сашу за руку и молча вывел ее из отделения. Машина, на которой они приехали в Московскую Славянку, все еще стояла у дома Данилы. Идти до нее пришлось около четверти часа. Но Саша была рада этой прогулке. Все лучше, чем сидеть в отделении и представлять, что сейчас за тобой придет конвой, тебя посадят в «воронок» и увезут в тюрьму. Саша глядела по сторонам, вдыхала воздух свободы, и никогда в жизни ей еще не было так хорошо.
