— Алло?
На том конце приятный женский голос произнес:
— Господин Черкаш? Минутку, соединяю.
Несколько секунд я слышал только шорох, затем густой сильный
голос уверенного в себе человека прозвучал так, словно он сидит рядом:
— Господин Юджин Черкаш?.. Это Эдуард Кронберг,
служащий некой благотворительной фирмы. Я как-то года три тому прочел одну из
ваших работ. Там было о необходимости освобождения рабов в Древнем Риме. Очень
понравилось…
— Чем? — поинтересовался я невольно. Всегда
льстит, когда работы, рассчитанные на узких специалистов, читает кто-то из тех,
на кого не надеялся. — Вы историк?
— Не совсем историк, хотя близко… Понравилось, как
четко и уверенно вы доказали, что освобождение рабов в Риме, Греции и вообще в
мире, вплоть до Штатов, было вызвано чисто экономическими задачами, а вовсе не
гуманитарными. И что никто бы их не стал освобождать, если бы из свободных
людей не додумались выжимать больше прибыли, чем из рабов, ха-ха!
Я невольно кивал, в своих работах в самом деле объяснял
очевидную для меня истину, но непонятную абсолютному большинству, что рабский
труд на самом деле очень непроизводителен: на прокорм раба уходит почти
столько, сколько он зарабатывает, а о свободном можно не заботиться, это его
проблемы, как не откинуть копыта. И в Штатах отменили рабство потому, что на
Севере свободные люди трудились куда каторжнее и давали больше прибыли, чем на
рабском Юге. И потому СССР отстал в экономическом соревновании, что человек был
фактически рабом у хозяина-государства, и вот даже теперь, через двадцать лет
после крушения СССР, осталась привычка работать кое-как, часто отдыхать, по
любому поводу праздновать по несколько дней — ни в одной стране мира нет
столько праздников с нерабочими днями! — а по-настоящему, по-свободному,
вкалывают только те частные предприниматели, что не знают выходных и
праздников, а сами работают по двенадцать часов в сутки.
На том конце провода голос продолжал благожелательно:
— Наши сотрудники в своих работах уже дважды опирались
на ваши выводы… да-да, читают академические журналы!.. вот наконец
заинтересовались вами всерьез. В том смысле, что хотели бы переманить вас к себе.
Сердце мое начало стучать быстрее, сперва недоверчиво, затем
с возрастающей надеждой. Неужели удача постучалась ко мне сама, а не мне, как
обычно, обивать пороги и выслушивать где вежливый, а где и хамовитый отказ? А
здесь не просто «изволить принять», а использовано такое лестное слово, как
«переманить»…
Я совладал с голосом и поинтересовался как можно
равнодушней:
— А что за фирма? Чем занимаетесь?.. Я все-таки
слишком… теоретик. Не умею ни копать, ни рыть. Мне трудно представить себе, что
где-то есть работа именно по моему профилю.
С того конца провода донесся смешок.
— Представьте себе, у нас как раз работа по вашему
профилю! Да и плохие мы были бы коммерсанты, если бы доктора наук приглашали на
работу копальщика или рыльщика. Давайте договоримся о подходящем для вас
времени, когда вы сможете подъехать для переговоров…
Я сглотнул слюну, ответил все-таки чуточку охрипшим голосом:
— Да я, как теоретик, всегда свободен. Так что могу
завтра. В какое время вам удобно?
— Давайте в шестнадцать сорок? — предположил
голос, но я чувствовал, что это не предложение или пожелание, а прямое
указание, когда и в котором часу предстать, вытянув руки по швам. —
Надеюсь, высвободите полчасика на это время.
— Высвобожу, — пообещал я послушно.
— Вот и хорошо, — произнес голос, — тогда до
завтра. Запишите адрес…
Я слушал, чувствуя, как сердце начинает стучать чаще, вдруг
это и есть долгожданный шанс, который каждого посещает раз в жизни, здесь
главное — не упустить… но это стремление телеканальные идиоты-ведущие тоже
используют для дурацких приколов, над которыми потом ржут
слесари-водопроводчики, их основная аудитория, потому я совладал с дрожью в
голосе и ответил как можно спокойнее:
— Хорошо, давайте ваш телефон, перезвоню.
— Пишите, — ответили на том конце провода. —
Мой мобильный…
— Нет-нет, — сказал я, — дайте официальный
телефон фирмы. Который в справочниках.
— А-а-а, — ответил голос после короткой
паузы, — вот вы зачем… Все понятно, вы абсолютно правы. Записывайте… Если
заблудитесь, перезвоните вот по этому номеру. Вам объяснят, с какой стороны
проще подъехать, а то у нас движение затруднено, а стоянка только для наших
сотрудников.
Записывая первые три номера, я одновременно кликнул по
яндексу, выпрыгнула искомая страница. Да, телефоны существуют, организация
такая тоже есть. Располагается в достаточно приличном здании в центре, а это
немалые деньги за аренду. Так что не бедные.
— Разберусь, — пообещал я.
— Тогда до завтра.
— До завтра, — ответил я.
На том конце щелкнуло, я остался с трубкой в руке, а потом
опустил на рычажки с такой осторожностью, будто это неразорвавшийся снаряд
Второй мировой. В череп полезли мысли о розыгрыше, это могли быть коллеги по
кафедре, меня не слишком жаловали: я не прогнулся под нажимом Кокошина, а
остальных он заставил работать по его темам, создавая таким образом «школу».
Понятно, что я, как живой укор, всем мозолил глаза. Впрочем, теперь меня нет,
заноза исчезла, а сам по себе я никому на кафедре не насолил и не стал врагом,
чтобы мне мстили и после ухода.
Глава 2
Полночи я проворочался, пытаясь заснуть, но сердце стучит
так громко и требовательно, что я встал, ноги понесли к компу, а там необъятный
сладостный мир инета… но заставил себя свернуть на кухню, руки так тряслись,
что едва не выронил аптечку, из которой умею пользоваться только анальгином.
Принял таблетку, за неимением снотворного, и, странное дело,
анальгин, расширив сосуды, заставил тело расслабиться. Я наконец заснул, хотя
уже почти утро, а проснулся достаточно свеженький и уже взбудораженный,
посмотрел на часы, раннее утро. В ванной из зеркала взглянуло бледное лицо
интеллигента, небольшие круги под глазами, морда вытянулась, но начальнику
отдела кадров, думаю, по фигу, как выглядит претендент на свободную вакансию,
лишь бы пахал и не слишком закладывал за кадык.
Время тянулось настолько мучительно медленно, что, даже
погрузившись в инет, я время от времени в недоумении и беспокойстве поглядывал
на часики в уголке экрана: время замедлилось или же мои реакции настолько
взметаболировали?
За час до шестнадцати я уже стоял на троллейбусной
остановке, шесть остановок до станции метро, там еще восемь перегонов,
пересадка на другую ветку, четыре перегона, и я вышел в двух кварталах от
указанного адреса. Старый центр, улочки тесные, кривые, машинами заставлено все
пространство, пешеходы едва протискиваются под стенами: автомобили заполонили и
тротуары. Будь у меня машина, пришлось бы оставлять ее бог знает где, а потом
ножками-ножками.
