— Ну-ну, — подбодрил Глеб Модестович.
— Но, конечно, — продолжил я, — это будет
продолжаться еще некоторое время, масса простого народа консервативна. Это она
всех женщин, рискнувших сбросить платок с головы, называла распущенными и
шлюхами, категорически запрещала пользоваться помадой и косметикой… Потом,
конечно, толпа все принимает, но сперва новаторам крови попортит, попортит! По
очереди запрещала вальс, как непристойный танец, потом — буги-вуги,
рок-н-ролл, бикини, короткие юбки…
— Так-так, — сказал он чуточку нетерпеливо, —
и к чему этот экскурс?
— Сейчас идет борьба с нудистами, — объяснил
я, — что желают ходить голыми не только на специально отведенных для них
пляжах, но и по улицам городов. Толпа уже приняла бы это, если бы большинство
населения соответствовало критериям, которые они сами для себя считают
допустимыми для обнажения прилюдно: хорошая фигура или… длинный пенис.
Тарасюк гыгыкнул, Арнольд Арнольдович посмотрел на меня
сконфуженно. Кто-то еще хихикнул.
Я продолжил упрямо:
— Все-таки не многие решаются выйти голыми даже на
нудистский пляж с огромным пивным животом или с мелким крючком на месте
полового члена. А вот дай этим стесняющимся пенисы по тридцать сантиметров, тут
же выйдут не только на пляж, но, возможно, и на улицы. Может быть, еще и с этим
связаны как всевозможные методы увеличения полового члена, так и —
внимание! — некая крохотная хирургическая операция, когда врач подрезает
мужчине одну-единственную жилку, а освобожденный с привязи пенис увеличивается
в размерах почти вдвое. Правда, в возбужденном состоянии будет такого же
размера…
Тарасюк перебил озадаченно:
— Так на фига?
— …для прогулок важно, — ответил я, — не как
стоит, а как висит, а с этим все норм! Эта операция сейчас обгоняет по
популярности все остальные. Значит, нудизм скоро выплеснется на улицы. Что
предпримем? Кто-нибудь занимается этой проблемой? К чему это может привести, на
что повлиять? Есть ли опасные подводные камни?
Все посерьезнели, переглядывались, но натыкались на
требовательный взгляд Глеба Модестовича и опускали головы. Он оглядел всех
строго.
— Роберт Панасович, это, мне кажется, больше по вашей
части.
Жуков и остальные с облегчением хихикнули, все задвигались,
а Тарасюк обиженно завопил:
— Почему я? Почему я? Нудист я, что ли?
— Вы занимались проблемой молодежной моды, —
напомнил Глеб Модестович. — Это близко по теме.
— Да где близко, где близко?
— Очень близко, — подтвердил Арнольд Арнольдович,
в голосе чувствовалось облегчение, — кому, как не вам…
— Да-да, — загалдели все, — Роберт Панасович
у нас самое то!
Тарасюк дулся до обеда, но, когда мы всей гурьбой завалились
в наше кафе, уже острил и рассказывал анекдоты. Жуков в ожидании, пока принесут
его обед, просматривал новости на карманном ПК, вдруг заулыбался, хихикнул,
гордо напряг плечи и подтянул пузо, словно перед приближающейся красоткой.
— Что там? — спросил Тарасюк
заинтересованно. — Новый порносайт открыли?
— Круче.
— Да ну? Что еще круче?
— Через два года, — сказал Жуков счастливо, он
улыбался во весь рот, — Интель обещает запустить в производство
девяностоядерный проц!
— Закон Мура в действии? — спросил Арнольд
Арнольдович.
— В супердействии, — воскликнул Жуков, —
сроки сокращаются!.. Удвоение оборачивается уже за девять месяцев!
— А там, — сказал Тарасюк, — будет восемь,
семь, шесть, пять…
Жуков сказал мечтательно:
— И настанет день…
У всех лица стали настолько отрешенно-мечтательными, что я
поневоле насторожился. Ощутил, что «день» произносится как «День», это что-то
особое, спросил, не думая:
— Какой день наступит?
Они умолкли, переглянулись, наконец Тарасюк сказал без нотки
превосходства, а даже как бы чуточку виновато:
— Ты еще не допущен на уровень В…
Весь день я ломал голову на работе, по дороге домой и даже
дома. Ничего особенного не приходит в голову, разве что при ускорении
научно-технического прогресса темп настолько взвинтится, что уже не будем
успевать усваивать открытия. Это в самом деле будет особый День, хотя, конечно,
не день, это растянется на какой-то срок побольше, чем день.
Правда, велика надежда на технологии, что позволят расширить
наши возможности. В смысле, возможности человеческого организма, когда не то
мозг начнет работать впятеро быстрее, не то можно будет информацию закачивать
прямо в мозг, как на хард.
Конечно, еще непонятно, как это произойдет, за первенство
борются сразу три ведущие технологии: нано, био и медицина, но все уверяют, что
как только развернутся, то человек сможет избавиться от болезней, быть всегда
молодым, очистить сосуды от бляшек: в том числе и сосуды мозга, так что человек
будет все помнить и никогда ничего не забудет. Возможно, про наступление такого
дня и говорит Жуков, когда мы сразу хотя бы обновим память, вспомним то, что
учили в школе и университете, а новые материалы будут усваиваться моментально и
с предельной точностью.
Правда, я предпочел бы не это «записывание в память», об
этом мечтают как раз простые, которых Тарасюк так презрительно называет быдлом,
а пропускание через быстрое усвоение материала. Чтобы я быстро смог прочесть и
усвоить нужное, критически отделив важное от неважного, оставив полученную
информацию лежать не в том же виде, как получил, а пополнить ею те отделы и
закрома, где уже копятся данные по целому ряду интересных вопросов.
После недолгого перерыва в работе появился Арнольд
Арнольдович. Я его увидел только в обеденный перерыв, он шел рядом с Глебом
Модестовичем и улыбался, улыбался, улыбался, как дурак или голливудский герой,
что в большинстве своем тоже дураки, но очень даже денежные дураки, а раз
денежные — то не дураки вовсе.
Он и в мою сторону сверкнул звездным блеском безукоризненных
зубов. Нижняя челюсть стала мощнее, массивнее, так и веет здоровой мужской
агрессией, что, как шампанское, бьет в женские головы и разогревает низ живота.
— …да, — услышал я его голос, — тоже в Нижнем
Новгороде!.. У них процент приживаемости самый высокий в Европе.
— А в Европе, — щегольнул знаниями Глеб
Модестович, — самый высокий в мире.
— Вот-вот! — сказал Арнольд Арнольдович. — Я
ему и так и эдак, а он уперся! Говорит, я патриот. Да хотя б патриот России, а
то — Новгорода. Я говорю, что ты талант зарываешь в безвестности…
Жуков перебил:
— Это Дмитрий Язовцев? Ну, он не так уж и безвестен. У
меня, уж поверьте, такие люди на заметке, Арнольд Арнольдович! У него своя
клиника «Садко», к нему ездят делать зубы тузы из Москвы. И все насчет таких
вот рискованных операций. Но что правда, то правда: переезжать даже в Москву не
хочет. Про Швейцарию и слушать не желает. Да, Арнольд Арнольдович, я его вношу
в особый список. Ноев ковчег — как раз для таких. Хотя, конечно, первыми
туда ломанутся звезды шоу-бизнеса…
