— Ну так профессия обязывает…
— Нудисты — разве профессия? —
поинтересовался я. — Ах да, это хобби, а по профессии вы, наверное,
стриптизерша?.. Или девушка из элитного эскорта?
Глава 2
Сейчас, когда она стояла передо мной, совершенно обнаженная,
я видел, что она далеко не девушка, но красота зрелой женщины еще как не
уступает, как мне кажется, одинаковым малолетним красоткам, что еще не успели
приобщиться хотя бы к какой-то индивидуальности.
— Похоже? — поинтересовалась она с интересом. Я
видел смех в ее глазах, явно наслаждается ситуацией, когда сижу, красный, как
вареный рак, и тупо смотрю, не в состоянии отвести взгляд от ее роскошных
сисек. — Или как?
Я кое-как совладал с собой, подумаешь — голая, для нее
это обычное дело, она от этого кайф ловит, ответил почти внятно:
— Но, как я понимаю, фигуру поддерживать в такой форме
весьма… да, весьма. Для работы — понятно, но ради хобби? Гм… впрочем, вы
можете быть инструктором элитного шейпинг-зала. Для такой работы нужно иметь
идеальную фигуру, иначе растеряете клиентов. А так они смотрят на вас и…
Довольная улыбка скользнула по ее губам.
— Давайте на этом остановимся.
— Так вы инструктор?
Улыбка на ее губах стала шире.
— Лучше я не отвечу ни «да», ни «нет». Хорошо?.. Ладно,
мне надо высушить голову.
Я послушно повернулся к ноуту, но едва за спиной раздалось
жужжание фена, скосил глаза в ту сторону. У нудистки волос оказалось втрое
больше, чем я усмотрел в ее туго затянутом узле. Сейчас целая грива, достаточно
длинных, чтобы своим буйством и роскошью возбудить эротические фантазии, а если
учесть, что сушит, то выпрямившись перед зеркалом, то сильно наклоняется, чтобы
достать трубочкой фена затылок… как будто иначе не достанет, блондинка —
это не цвет волос, то я, пока еще в состоянии, силой повернул себя к ноуту,
чувствуя, что двигаю нечто вроде утеса на Волге. Гениталии налились горячей
тяжестью.
С высушенными и неуложенными волосами ее прическа стала
напоминать гриву молодого льва. Отложив фен, она как будто собралась одеться,
но посмотрела на меня, я сижу, как вбитый в сиденье огромный гвоздь, зажимаю
ногами разбухающие фаберже, усмехнулась и легкой танцующей походкой направилась
к столу.
Я сглотнул слюну, надеюсь, не слишком шумно, когда она
преспокойно уселась на противоположном конце и тоже раскрыла ноут, почти такой
же, как у меня, только в ярко-красном исполнении, от «Феррари», со вздыбленным
конем на месте трейдмарки. Я бы не знал, что это «Феррари», если бы не Тарасюк,
что, купив себе этот автомобиль, приезжает на нем к офису и все не нахвастается
наворотами.
Ее голова напоминает созревший одуванчик в красных лучах
заката: пышные волосы горят пурпуром, в них как будто накапливается
электричество, что заряжает тело, вон как вздулись и заалели ее некрупные, но
ярко очерченные соски… А ниппели, какие ниппели…
Я поймал себя на том, что двигаю губами, уже ощущая некий
вкус, спохватился и, чудовищным усилием воли пригнув голову, чуть не сломал
занемевшую шею, заставил себя смотреть в экран.
Слуха иногда достигают легкие щелчки клавиш, я улавливал
момент, когда ее пальцы нажимают на ввод, это всегда после короткой паузы, даже
чувствовал, когда переключает раскладку, сознание раздвоилось, я тупо пялился в
экран, но все время ощущал, что за его рамкой увижу роскошное тело, тугие сиськи
и сочную женскую плоть, полностью открытую взору и в то же время недоступную.
Недоступную уже тем, что я не могу вот так встать и хватануть ее лапами. Я
мужчина, но не животное, как бы ни старались нас в этом уверить всякие гады,
что манипулируют нами с какой-то целью… Так они, видите ли, конфликты в
обществе сглаживают, зародыши войн гасят, брехуны…
Раздался телефонный звонок, она дернулась к аппарату, но я
сижу ближе и машинально взял трубку.
— Алло?
Вежливый мужской голос поинтересовался осторожно:
— Инессу можно?
— Не знаю, — ответил я, — сейчас спрошу.
Инесса, вас можно?
Она поморщилась от глупой шутки.
— Ему — да.
Я передал трубку, но не удержался, сказал язвительно:
— Вы же не знаете, кто звонит! Впрочем, у нудистов, как
я слыхал, промискуитет…
Не слушая, она сказала в трубку:
— Да?.. Мишель, мы все успеем, не волнуйся!.. Нет-нет,
Тинера привлекать не надо. У него и так дел по горло… Да, Вернера и Йогеля
можно загрузить… Хорошо, я прослежу… Не забудь, мы должны уложиться до конца
недели…
Я смотрел в экран, слышал только, как она выключила трубку.
Циферки в уголке экрана сменяются с раздражающе замедленной скоростью, будто
каждая выползает из застывающего клея, наконец я ощутил, что женщина на том
конце стола выпрямилась, услышал характерный щелчок, с которым ноут
захлопывается и запирает себя на замочек.
Я поднял голову, придав лицу вопросительное выражение, мол,
только щас увидел, что на том конце стола хто-то сидит. Она со вздохом
облегчения откинулась на спинку. Похоже, в самом деле работала на полном
серьезе. У них, нудистов, сидеть вот так голыми — обычное дело, это мне
как будто горячих углей насыпали в штаны, а она и сейчас вон сладко потянулась,
сиськи поднялись, вызывающе нацелившись в меня красными разбухшими сосками,
словно уже побывали у меня во рту. Я услышал довольный вздох, затем она красиво
изогнула руку, взглянув на запястье с крохотными часиками.
— Ого! Через час заседание комитета…
Я неотрывно смотрел на ее левую грудь, что от такого
движения колыхнулась и сместила прицел, так что воображаемая линия приходила
мимо моего уха.
— У вас фестиваль завтра? — спросил я.
— Да, — ответила она с заминкой.
— В котором часу?
— Да вот уточним на заседании…
Еще раз зевнув, она поднялась, стройная и грациозная, с
красивым сочным телом, которому позавидовала бы мелкосисечная и узкобедрая
гречанка Венера Милосская. Чего у той Венеры больше, так это талии…
— Надо успеть, — сказала она равнодушно, —
пообедать. Я не забываю принять нужное количество калорий.
— Вы, наверное, каждую морковку на аптекарских весах
взвешиваете? — поинтересовался я.
— Если это необходимо, — ответила она холодновато.
Я смотрел, как она деловито перебирала платья в шкафу,
сказал ей в спину, вернее в оттопыренные ягодицы:
— Давайте, я закажу обед в номер? Это сэкономит
несколько минут. А потом уйдем вместе. У меня тоже дела, дела…
Она повернулась, красиво очерченные дуги бровей
приподнялись.
— Не дороговато будет?
