— Сейчас не самый подходящий момент, — пытаюсь сохранить улыбку.
— Сейчас, — Шаров серьезен, как никогда.
Он издевается? Я не собираюсь обсуждать вчерашний вечер за пять минут до начала совещания у генерального! Краем глаза замечаю, что рядом сидящие сотрудники заинтересованно наблюдают за нами. Нет, он точно издевается! Решил сделать достоянием общественности наше свидание? «Свидание? Ты сказала «свидание»? Рехнулась? Советую забыть это недоразумение как страшный сон! Шаров — не для нас!», — здравый рассудок кричит так, что закладывает уши.
— Нет, — отвечаю я. — Мы поговорим позже.
И о чем он только думает? Неужели нельзя подождать до вечера, чтобы обсудить волнующие вопросы за чашечкой кофе? «Какой кофе?! Мы больше никогда не будем встречаться с ним тет-а-тет!», — продолжает кричать здравый рассудок.
— Маш, у нас ЧП! — Аня вскакивает с места, стоит мне только войти в отсек.
— Только быстро: в девять совещание, — снимаю куртку и вешаю ее на спинку кресла.
Она подходит ко мне вплотную и еле слышно произносит:
— Петрович делает Шарова директором департамента. И сегодня об этом объявит.
— Что?!
Хочу сделать вдох, но не могу: болезненный спазм сковал горло. В висках бешено стучит, пульс учащается. Шаров — директор департамента?! Это шутка? Тогда почему Безухова не смеется? Он не мог! Он…
— И Рябинов об этом знал, — говорит она еще тише.
Нервно сглатываю: Аня не шутит. Память воспроизводит слова Полункиной: «Ваш враг — не я. И скоро вы это поймете». Теперь все ясно! Пока я пыталась спасти задницу Рябинова, будь он проклят, и веселилась в компании Шарова, гореть бы ему в аду, за моей спиной разворачивалась нешуточная интрига, достойная королевского двора! Ловко сработано! Теперь маски сорваны, но разве это что-то изменит?
— Они просто уроды, — уже громче добавляет Аня.
А я — просто идиотка! За двадцать девять лет так и не научилась разбираться в людях. Но никто не должен узнать, что произошедшее — самое большое поражение в моей жизни. Даже виду не подам, что удивлена или сломлена. Запаса актерских способностей хватит еще на одно совещание. Я справлюсь.
Когда я вхожу в переговорную, все, включая Петровича, уже сидят на своих местах.
— Мария, рад, что вы к нам заскочили, — с мерзкой улыбочкой произносит он.
— Приношу извинения: срочный звонок клиента, — настолько убедительно вру я, что даже сама себе верю.
С невозмутимым видом сажусь в кресло по левую руку от Рябинова. Его губы плотно сжаты, на лице ходят желваки. Он даже не смотрит в мою сторону. Сволочь! Как он мог так со мной поступить? После всего того, через что мы прошли вместе, он предал меня, опасаясь за свою шкуру. И даже не предупредил! Неужели считает, что его положение в компании укрепится после повышения Шарова? Как он мог думать о себе, пока я думала о беременной Алене, трех детях, Алевтине Николаевне? Я ведь всегда считала, что мы — одна команда. КАК ОН МОГ?!
— Если никто не возражает, то я продолжу, — Петрович несколько раз стучит карандашом по столу. — У нас сегодня много тем для дискуссий. Начнем с кадровых изменений.
Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с сидящим напротив Шаровым. Двуличный подонок! Сначала набивался ко мне в друзья, рассказывая «маленькие секреты». Потом усыплял мою бдительность своими дурацкими комплиментами и тупыми песнями. После решил закрепить свой успех поцелуем, на который я, дура, ответила! От воспоминаний меня мутит. Но нет, он больше никогда не прикоснется ко мне! Решил стать моим начальником?! Не выйдет!
— Во-первых, на должность Директора департамента страхования корпоративного бизнеса назначается господин Шаров. Поздравляю Георгий.
Представляю, как он собой гордится! Ненавижу его и всех присутствующих! И что я здесь забыла? Зачем мне все это? Ведь у меня нет ничего общего с этими отвратительными интриганами, предателями и льстецами! Или есть? «Мы не такие!», — безапелляционно заявляет тщеславие и раздувает щеки от важности. «Ой-ли?», — здравый рассудок усмехается.
Петрович продолжает вещать, а я мечтаю только об одном: чтобы какой-нибудь метеорит врезался в здание офиса и покончил с компанией «Х» раз и навсегда.
Спустя час или полтора все покидают переговорную. Выхожу последняя и сталкиваюсь с Рябиновым.
— Маш, зайди ко мне. Пожалуйста.
Он выглядит расстроенным. С чего бы это? Неужели совесть вернулась из кругосветного путешествия? Хотя — какая теперь разница? Я все решила в тот момент, когда после разговора с Аней поднималась на пятый этаж. Но пока рано раскрывать карты.
— Чуть позже, — стараюсь быть приветливой. — Нужно забрать документы для тендера у Зарицкой.
Удовлетворившись моим ответом, он уходит, а я направляюсь к стойке, за которой гордо восседает Марина Сергеевна.
— Мария, доброе утро, — она улыбается.
— Доброе. А Юрий Петрович не занят? Я бы хотела обсудить с ним пару моментов.
— О, сейчас уточню, — она берет трубку и набирает номер генерального. — Юрий Петрович, Мария Варнас может пройти? — и, получив утвердительный ответ, она снова обращается ко мне. — Он ждет.
Не сомневаюсь! А как я жду аудиенции — словами не передать! Главное — не выхватить ручку из позолоченной подставки и не воткнуть ему в шею. Но мой запас актерских способностей еще не истощен: я справлюсь.
— Мария, присаживайтесь, — Петрович указывает на кресло возле своего стола. — Будете чай или кофе?
— Нет, спасибо, — сажусь.
— У вас какие-то вопросы?
— Не совсем. У меня проблемы.
— Например? — он прикладывает указательный палец к губам и впивается в меня взглядом.
— Семейные обстоятельства складываются так, что я не могу более работать: мне нужно срочно уехать из страны. Поэтому я прошу вас подписать мое заявление на увольнение одним днем.
Петрович выглядит удивленным и озадаченным: он хотел от меня избавиться, но не ожидал, что все произойдет так быстро. И теперь, когда представилась возможность осуществить задуманное, он в замешательстве. Он переводит взгляд на свой мобильный телефон, а потом — снова на меня.
— Господин Рябинов в курсе?
— Нет, я не успела ему сообщить.
— Мария, будем честными друг с другом, — он лукаво улыбается. — Ваше желание связано с повышением Георгия?
— Отнюдь, — сохраняю спокойствие. — Иначе я бы пришла к вам раньше.
— Конечно, — он пытается скрыть изумление. — В таком случае, не буду вас задерживать. Надеюсь, семейные обстоятельства разрешатся наилучшим образом.
Не сомневайся! Как только я покину это здание, моя жизнь наладится! Я люблю свою работу, но в данном конкретном случае это не взаимно. Нужно уметь проигрывать. Проигрывать с достоинством.
