Социалистическая идеология показала, что она способна быть глобальной, публичной и исторической в должной мере. Социалистический призыв не является призывом к революциям. Пример построения социализма в одной отдельно взятой стране дает пример эволюционного, а не революционного продвижения социализма по миру. Именно принцип построения социализма в одной отдельно взятой стране фактически означает опору на собственные силы и ресурсы, отказ от ограбления других стран и экономик как обязательного источника благосостояния для собственного населения.
Социализм как публичная глобальная идеология означает принцип преодоления государством исторического кризиса Нового времени, преодоление революционизма на основании солидарности, контроля над капиталом, физической экономики (национального кредита), плановой, проектной и програмной предусмотрительности в отношении будущего многих поколений, рациональной трудовой демократии-народовластия, преодоление ограниченности естественно-научного, натуралистического мышления.
Никакой альтернативы у мира, кроме социализма, нет. Рецепция управляемых рыночных механизмов Китаем и другими социалистическими странами не означает их отказа от реального социализма, а, напротив, означает необходимую идеологическую коррекцию и ограничение коммунистического утопизма. Наш полный отказ от социалистической идеологии, шаг навстречу американизации культуры приведет только к нашему догоняющему положению в социалистическом будущем мира. Тогда мы уступим идеологическое лидерство Китаю.
Глобальная идеология англосаксонского корня является доктриной принципиально тайного, непубличного типа. Это доктрина глобального управления, мальтузианская в своей основе, направленная на четкое ограничение региона для избранных, ведущих полноценный образ жизни, и жесткое регулирование численности и уровня потребления ресурсов всем остальным человечеством. Проповедуемая ею, в частности, свобода торговли означает новую колонизацию мира с помощью единой валюты (без контроля эмиссии со стороны ее пользователей) и военно-политических инструментов так называемой «демократизации», которая в формате демократического конфликта является мировым экспортом гражданских войн как таковых.
Англосаксонская глобальная идеология призывает на словах якобы к отказу от научного отношения к экономике и политике, вообще от всякого рационального отношения к ним, объявляя их «природным хаосом», изолирует от участия сколько-нибудь значительной, даже в виде наблюдаемого меньшинства, части населения в рефлексии относительно общественно-политических и политэкономических процессов. Действительных самоорганизованных и самоуправляющихся социальных структур должно быть как можно меньше, поскольку их симфония и образует суверенитет, государство.
Сознание людей и их общностей должно превращать самих людей и их общности в материал природного типа по образцу естественных наук, физики, обеспечивать применимость к ним методов социальной физики, давать возможность манипулировать людьми и их общностями с помощью знаний естественно-научного типа. Люди должны быть фактически мертвы, чтобы быть объектом.
Дальнейшее развитие социалистической идеологии возможно на основании развития знания о человеческой деятельности, предполагающего изменение не только, в кавычках, «объекта» – до чего уже дошла квантовая механика, но и также, в кавычках, «субъекта» в процессе самой деятельности. По сути, это означает отказ от субъектно-объектной схемы декартовского постулата физики, в том числе и социальной.
III. О мировоззрении западной и восточной ветвей Европейской цивилизации
СССР обоснованно считается порождением марксизма, реализацией его основных концепций, как научных, так и религиозных. Понять восхождение и падение СССР, а также роль этих процессов в исторической судьбе России невозможно без рефлексии марксизма, что вовсе не просто.
Метафизическую рефлексию Маркса начал Ницше, поставив вопрос о власти, который обошел Маркс. Что будет с властью в историческом будущем? Ответ Ницше таков: никакой анархии – власть будет только расти, освобождаясь от любых своих «обоснований», в том числе и экономического. Ведь любое «основание» власти не есть власть, а ограничение власти.
Ницше продолжил Хайдеггер. Он освободил понимание капитализма от экономизма Маркса. За самовозрастанием капитала Хайдеггер обнаружил самополагающего себя субъекта научного мышления. Братья Стругацкие, активно развивавшие советский коммунистический миф и прошедшие весь путь его быстрой эволюции, пытались ответить на вопрос: а чем именно, каким творчеством займется полностью освобожденный коммунизмом человек? Ответ получился вполне определенным: основным творчеством должна стать наука.
То есть коммунизм есть строй, при котором научное знание не подчинено социальным монополиям избранных, а сама научная деятельность становится массовой и общедоступной. Именно это знание есть основная производящая сила, «рог изобилия», и контроль над ее социальным распределением есть основная «тайна» капитализма, а вовсе не частная собственность. Институт собственности вообще есть лишь вторичное проявление власти как основного общественного отношения.
Культурно-исторические характеристики капиталистического субъекта, способ «стать избранным», способ знать о главном знании эпохи вскрыл постмарксистский культуролог Макс Вебер в культовой работе «Протестантская этика и дух капитализма», содержание которой емко отражено в ее названии.
Запад есть реальность научного мышления, подчинившего себе культурную традицию и учредившего тем самым ничем не ограниченную сверхвласть. Вершиной этой победы над всем культурным прошлым Европы стало закрепление научно-социального проекта на материале, свободном от европейской истории, на материале северо-американских колоний Британской империи. Впоследствии колонии освободились и от материнской опеки метрополии. США представляют собой как раз этот проект сверхвласти научного мышления над любым социальным явлением, проект освобождения от всей предшествующей науке культуры и традиции – в изолированном и чистом виде.
Гениальный русский методолог, философ и культуролог Давид Зильберман вскрыл метод анализа М. Вебера с помощью собственной модальной методологии и применил к культурно-историческим основаниям советского коммунистического строя. Результаты он изложил в работе, название которой не лишено иронии: «Православная этика и материя коммунизма». Работа проливает свет на действительные отличия проекта воплощения исторического субъекта научного мышления на русской культурно-цивилизационной почве и реальности этого воплощения от капитализма Запада и высшего достижения западного капитализма, Соединенных Штатов Америки.
По Зильберману, западная культура сформировала созерцательную позицию как основу для постижения метафизического сущего и Бога. На этой базе сформировалась католическая культура и выделившееся из нее протестантство. Человек занят человеческими делами как ему заблагорассудится, Богу они безразличны. Он лишь выделяет некоторых людей из числа прочих. И все. Соответственно, и человеку не надо брать на себя боговы обязанности. Он может лишь созерцать божье творение и проявления божьего существования. И только. Казалось бы, чего еще желать. Богу богово, а человеку человеково, перефразируя один из постулатов христианской веры, принимая во внимание, что «кесарь» из оригинала этого изречения как раз и есть самый развитый, продвинутый и отмеченный Богом человек.
