Лить сейчас крокодиловы слезы по гуманизму хотя бы и одним глазом (по меткому выражению Асада – когда другой глаз смотрит в прицел) бессмысленно, поскольку никакого гуманизма с самого начала не было в миграционной европолитике. Но слезы производятся и льются промышленным способом, поскольку в них требуется утопить то очевидное обстоятельство, что проблема носит не моральный, не этический, не эмоциональный, а чисто правовой – в исходном понимании права – характер. Речь идет как раз о том праве, из которого правовые сообщества и государства выводят законы, каковым сообществом изначально и провозглашал себя Евросоюз.
Европейцы должны принять беженцев не из милости, а по обязанности, без всяких фильтраций и проверок, вместе с «жуликами» и «террористами», как называют беженцев многие нежелающие их появления граждане Европы. Им обязаны предоставить возможность поехать, куда они хотят. Потому что если один богатый сосед, живущий в хорошем каменном доме, сломал деревянный (глинобитный) дом своего бедного соседа, чтобы он стал свободнее и чтобы построил себе новый, лучший дом (за свой счет, само собой), то он, богатый разрушитель, обязан теперь бедного бездомного пустить к себе. По крайней мере, пока тот что-нибудь себе не построит.
Европа соучаствовала в сносе под корень минимум трех исторических, развитых в цивилизационном отношении государств. Государство, каким бы оно ни было, – это единственный дом народа. Без этого дома воцаряется хаос войны всех против всех. Этот реальный исторический опыт Англии сформулировал в XVII веке Томас Гоббс, так что англосаксонская политическая культура прекрасно знает, что она делает.
На месте снесенного государства беснуются вооруженные бандиты и сектанты, гибнут мирные люди, утрачивается частное и общественное богатство, умаляются все на свете права, включая самые элементарные, возвращается вполне реальный первобытно-общинный строй.
Теперь бездомные народы хотят войти под кров «общеевропейского дома». При этом очевидно, что этот дом на их визит и заселение не рассчитан до такой степени, что может не выдержать.
Адепты «веры в Европу» тут же подсчитывают: на 500 миллионов населения приедет еще 2–3 миллиона, что тут страшного?
Кроме того, что с цифрами явно не все правильно, потому что беженцы прокладывают дорогу и «обычным» людям из Африки и Азии, подобное погружение головы в песок есть логическая ошибка. Много ли весят микроорганизмы смертельной инфекции, убивающие человека, по сравнению с весом его тела? А много ли надо смертельного яда? Древний Рим стал официально христианским, когда христиан было всего лишь несколько процентов, и они были гонимы.
Важна социальная и политическая структура – ведь недаром национальные государства тем или иным способом всегда упорно добивались своей этнической и культурной «чистоты», монотонности. Беженцам терять нечего, они пассионарны, им нужно спасение, а не комфорт, они готовы плодиться и размножаться. А также они готовы мстить за то, что сделали с их домом, их озлоблением будет двигать еще и это, а не только традиционная для трудовых мигрантов зависть к западному благополучию и понимание общей несправедливости Запада по отношению к третьему миру в целом.
Если бы система коллективной безопасности Европы работала, всего этого вообще не должно было произойти. При двухполярном мире, когда ключи от Германии находились в двух руках – СССР и США, – ничего подобного в Европе не происходило в принципе.
США мерялись силами с СССР в Корее и во Вьетнаме, Анголе и Афганистане, на Кубе, но Европа, как ни странно, была общим домом, пусть и по типу коммунальной квартиры с напряженностью на кухне, в коридоре и туалете, но поджечь квартиру никому из жильцов в голову не приходило. Хватило Второй мировой войны.
Теперь же, после полной передачи Германии в руки США, мы должны забыть о реальной Второй мировой – именно для этого в первую очередь ее история извращается самым немыслимым образом. Теперь же США не просто импортируют войну в Европу, но стараются превратить в податливое желе все политические институты Европы: государства, партии, правовые системы. Европа должна наполниться «цветным элементом», как США. Должен появиться массовый дешевый труд и трудовая мобильность американского типа. Европа должна стать внутренним торговым пространством США. То, что Европа помогла сделать США с Украиной, США делают и с Европой в целом.
Прекратить это можно, только отказавшись от трансконтинентальной системы коллективной безопасности, основанной на НАТО и трансатлантическом единстве, вывести из этой системы США и ввести Россию, создав впервые собственно европейскую, континентальную систему коллективной безопасности.
Она не будет воевать с исламом и превращать его в мировое зло. Она поставит вопрос о политике настоящего развития Африки вместо издевательства над этим континентом. И она станет гарантом развития евроазиатского глобального партнерства, заменяющего «Кимерику» – противоестественный и очень опасный для мира симбиоз Китая и США.
А начать можно с преодоления сирийского кризиса при лидерском участии России в этом процессе.
6. Бюджеты
6.1. О необходимости постмарксистской политэкономии
Стоимость (Werthgegenstandlichkeit) тем отличается от вдовицы Квикли, что неизвестно, с какой стороны за нее приняться.
К. Маркс. «Капитал. Критика политической экономии» (т. I)
Политэкономию советского социализма необходимо рассматривать как часть русского историко-культурного кода и использовать при проектировании посткапиталистической модели развития.
Мировой кризис, данный нам в ощущениях, прежде всего, как кризис экономический, в ближайшие годы со всей остротой поставит вопрос о том, какая социально-экономическая система должна прийти на смену обанкротившемуся современному финансовому глобальному капитализму. Этот вопрос будет актуален для всей европейской цивилизации. В том числе и для нас. Сегодняшний так называемый «курс на дно», который проводит наше правительство, обусловлен не только субъективным фактором, который не обсуждает в стране лишь ленивый, но во многом и объективной проблематикой. Дело в том, что никто сегодня не знает, как именно должна быть устроена новая мировая хозяйственная система или хотя бы как должна быть устроена наша собственная национальная (региональная) система. Для того чтобы перейти к проектированию, необходим анализ ситуации и опыта проектирования таких систем.
Важнейшей сферой анализа и рефлексии является марксистская политэкономия, поскольку все предыдущие хозяйственно-экономические системы были спроектированы либо на ее основе, либо в конкуренции с ней, либо даже вопреки ей. Но никак не без нее.
Мы нуждаемся в рефлексии и анализе нашей советской политэкономии (которая, по всей видимости, пока так и не описана и не оформлена), а задача создания такого научного предмета, сформулированная в середине прошлого века, так и не выполнена. Что из нашей советской хозяйственно-экономической системы мы возьмем с собой в будущее, когда нынешняя система рухнет? Или ничего? И правы ли были либеральные критики, когда утверждали, что советская система есть тупиковая, ошибочная линия развития цивилизации? Думаем, это не так. Но для содержательного ответа на эти вопросы одного лишь мнения недостаточно.
