Я сфотографировалась на фоне северной конечной точки Тропы Тихоокеанского хребта и пошла дальше. Там, где кончается тропа, ничего нет. Мне нужно было пройти еще 8 миль до шоссе в канадском Мэннинг Парк, а затем я должна буду решить, что делать дальше.
С тех пор, как я ступила на тропу в пустыне, я боялась этого конца, гадала, куда я дальше пойду. Но сейчас я не боялась. Я была счастлива. Я не могла ответить, куда я собираюсь, но у меня сейчас было все, чтобы сделать следующие шаги. Я знала, что я сделаю все для того, чтобы стать писателем.
Я собиралась стать Аспен, без оград, в которые была заключена Дебби. Я нашла партнера, который поможет мне достичь цели, которую я для себя определила, разглядеть мой путь и направить меня так, как я пока еще не умела сама. Он сказал, что я должна писать, делать то, что я любила, а то, что он увидел во мне, приблизило меня к моей цели. Теперь я могла двигаться вперед вместе с ним. Он поможет мне проторить хорошую новую дорогу от этого столба в конце тропы, на которой мы встретились, я в это верила. Я могла взять подарок, обнаруженный Диким Ребенком, и с его поддержкой войти в Аспен Матис.
Я шагала и улыбалась. Это имя мне подходило. Я верила в то, куда оно меня вело.
И я знала, как идти, чтобы попасть туда.
На шоссе стояли Певчая Птичка, Ракушка, Хромой Норвежец, Мармелад Бонанза, Медведь А и еще несколько «дальноходов», которых я не встречала, но которые всегда находились где-то рядом, и Дэш: они аплодировали.
Мне.
Подбежал Дэш и обнял меня. Медведь вручил мне пиво и шоколадное печенье. Группа Певчей Птички устроила гриль, и запах жареного мяса сбил меня с ног, словно ветер. На обочине шоссе они готовили гамбургеры для ходоков, как будто мы были обычными голодными людьми. В действительности, впрочем, мы ими и были – голодными людьми.
Затем Дэш поцеловал меня. Он был здесь; я была здесь. Я улыбнулась и прижалась щекой к его груди. «Мы сделали это», – сказала я ему.
Он поднял мою руку в своей. Он сказал: «Теперь начинается самое страшное».
Это было спонтанным окончанием. Я стояла в этой точке в лесу и смотрела в лицо Дэшу. Я услышала жестяной звук автомобильного двигателя и увидела сквозь деревья проезжавший мимо старый джип.
Стоя на открытом месте, там, где ТТХ соединяется с шоссе, переводя взор с дерева на дерево, ощущая запах жареного мяса, слыша треск дымной горящей древесины, я видела другие тропы, по которым могла пройти, другие желтые грунтовые дороги, по которым, вероятно, намного легче могла бы пройти моя жизнь. В одном мире я могла не знать о Тропе Тихоокеанского хребта. В другом мире я бы прилетела домой, страдая от золотистой стафилококковой инфекции, осталась бы лечиться – и не вернулась бы на ТТХ. По правде говоря, так чуть было и не произошло. В большинстве миров Дэш мог бы жить, и я – могла, и наши тропинки никогда бы не пересеклись.
Мы бы не встретились. В другом мире Джуниор остановился бы, когда я сказала ему остановиться, и я бы сейчас изучала английский язык в колледже Колорадо. Я бы не несчастная, но и не слишком уж счастливая Дебби Паркер, окончила колледж, стала учителем английского или профессором, идя по промежуточной дороге.
Я тоже поцеловала мужчину, который станет моим мужем.
Сквозь этот незаметный просвет в густом северном лесу я, наконец, ясно увидела, что если бы не ушла из колледжа одна в обескураживающую красоту Тропы Тихоокеанского хребта, не столкнулась с гремучими змеями и медведями, не форсировала бы быстрые далекие реки глубиной в мой рост, не почувствовала ужас и благодарность, пришедшую после осознания того, что я пережила изнасилование, – я бы так и оставалась потерянной, может быть, всю жизнь. Тропа показала мне, что нужно изменить.
Это история о том, как мое безрассудство стало моим спасением.
Я написала ее.
Эпилог
Как гласит китайская пословица, путешествие в тысячу миль начинается с первого шага. Это путешествие началось с моей ужасной пассивности и страха. Я не верила, что способна сделать что-то для себя без указаний и помощи. Затем я совершила безрассудный прыжок: я попыталась. Я смело отправилась в дальние горы; я, не двигаясь, лежала одна черными ночами под звездами. Я сделала шесть миллионов шагов в направлении своих великих надежд и пришла в Мэннинг Парк, амнистировав себя от стыда. Я обрела силу и независимость. Я подхватила стафилококковую инфекцию и ушла с тропы ровно на столько, чтобы после возвращения встретить Дэша; я обогнала зиму и закончила путешествие; мое детство тоже закончилось.
На следующий день после завершения маршрута снег пошел нескончаемой пеленой, и мало кто из путешественников, которые шли за нами, смогли его преодолеть. Казалось, что все произошло как раз вовремя, божьей милостью.
Я возвращусь в Эдем, буду жить в красоте городка моего старого колледжа, гулять с Дэшем под золотыми осинами всю осень. Мы будем спать на матрасе на полу его номера, а затем в нашей кровати.
В последний день февраля мы шли вместе через прекрасные красные скалы в Саду богов – парке в Колорадо Спрингс. Прямые скалы вздымались к чистому синему небу, к ним прицепились крошечные люди – они карабкались вверх. Я чувствовала запах глины и волос Дэша. Я чувствовала нашу близость. Гуляя в этом раю, держась за руки, мы решили пожениться.
Я вернусь в колледж, на этот раз не в Эдеме моего детства, а в Нью-Йорке. Я буду писать каждый день, теперь это моя работа, и опубликую рассказы в Нью-Йорк таймс и в моих любимых литературных журналах, которые я давно читала и в которых мечтала разместить свои произведения, что, казалось, никогда не случится.
Следующим летом мы с Дэшем вернемся на Тропу Тихоокеанского хребта и снова пройдем 600 самых диких и поразительных миль Калифорнии. Мы будем заглядывать в города у тропы, есть свежую клубнику и сочные вишни из Леона Велли, принимать душ в мотелях, где на шторах нарисованы цветы, и составлять списки друзей, планируя нашу свадьбу.
Мы вернулись в Каскадные горы, где повстречались, и поженились.
Я не знала тогда, обзаведемся ли мы с Дэшем тремя детьми и останемся навсегда вместе, как мои родители, или неизбежный груз обязательств и обыденность нашей жизни в «реальном мире» погасят пламя этой молодой любви. И жар постепенно остынет. Может быть, я останусь в лесу в темноте. Может быть, еще не сформировавшиеся невидимые бури обрушатся на наш путь. Я знала лишь то, что он – самый лучший, самый нежный мужчина из всех, кого я встречала, и я позволю ему отвезти меня в Нью-Йорк, где продолжу учебу.
А может быть, я снова останусь одна в лесу – я улыбалась при мысли о том, как я найду новые дары и расцвету. В конце длинной тропы и в начале будущей жизни я пообещала, что отныне буду всегда любить себя. Я поставлю себя в такое беспроигрышное положение.
Я сидела одна в своей квартире в Гринвич Виллидж, полная решимости. Дэш вернулся в леса, чтобы снова пройти от Мексики до Канады; я снова стала носить очки с толстыми стеклами, продолжая считать себя не способной дотронуться до своих глаз. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Дэш исчез на какой-то новой боковой тропе в его темном лесу, и мне надоело зависеть от очков, надоело ждать, когда он вернется ко мне.
