Я себя разочаровала. Травка была спасительной тропой, но я понимала, что это чревато последствиями. Я пришла сюда не для того, чтобы курить. Разрушение было не тем, что я ожидала найти в дикой природе. Я была на великом пути в надежде найти для себя лучшую дорогу в будущее, обрести силу и место в этом пугающем мире. Травка сбивала меня с пути. Я попусту теряла время.
Я искала ответы там, где ответов не было. Я испробовала все, чтобы уничтожить все воспоминания за несколько месяцев после изнасилования – однажды я даже очнулась на больничной койке в кампусе, разбитая, мне было плохо от водки, – и от этого мне не стало лучше. Я не собиралась курить, чтобы убежать от себя. Тропа Тихоокеанского хребта была тем местом, где я должна попробовать нечто другое.
У меня начало покалывать во лбу, я испытывала жажду, хотела расслабиться, очнуться и почувствовать радость. Травка не помогла мне избавиться от этих желаний. Мне больше не хотелось быть с парнями и не хотелось травы.
Идти в одиночку сейчас было лучше. Это было правильным решением.
Я склонилась над краем горы, посмотрела вниз на три тысячи футов; мои солнечные очки с диоптриями поднялись как крылья, и я ахнула – моя рука среагировала до того, как я поняла, что случилось: она быстро рванулась и схватила то, без чего я не смогла бы обойтись. Я поймала их; я держала их. Мой Бог. Если бы их сдуло, я бы ослепла и была ослеплена солнцем пустыни, потерпела бы полное крушение. Подо мной узкие каньоны расстилались словно большие песчаные гребни, бескровные вены огромной мрачной пустыни.
Сощурив глаза и оглядев безводную долину, я вспомнила нечто ужасное. Я позабыла доверху заполнить бутылки «Гэйторэйд» из резервуара, где плавала мышь. Я оказалась в сложной ситуации, без воды; дуб в начале Тропы Первопроходцев был уже в нескольких часах ходьбы, не было смысла возвращаться по пути, который я уже прошла. Следующий проверенный источник воды должен быть у асфальтированной дороги, проходящей по пустыне, примерно в двадцати милях по пути на север.
Я постаралась успокоиться. Я встречу кого-нибудь, у кого есть вода, заверила я себя. Теперь мне придется выпить меньше воды из-под дохлой мыши; может быть, так даже лучше, подумала я. Мне не придется пить эту загрязненную воду. Все, что мне теперь придется сделать, – это набраться смелости и попросить у кого-нибудь помощи. Я смогу это сделать. Это все. Это будет легко, как-нибудь получится.
Я побежала на север, вниз. Я пыталась соображать. Ветер, ветер давил на меня, толкал меня обратно, туда, где уже были мои следы.
Я с усилием пробиралась вперед сквозь воздух, который, казалось, хотел меня удержать.
Столовая гора, которую я обогнула, поднималась в небо на 5260 футов над горячими миражами пустынной долины, руинами золотоносных шахт и отравленными шахтами источниками. Воздух был горячим, подвижным; ветер легко толкнул меня вперед, вниз по склону. Долина, к которой я пришла, служила убежищем для торговцев живым товаром в 1930-е, а в земляных холмах подо мной покоилось множество убитых рабов. Ниже в долине, в тени горы Орифламм – ее сухую пыльную вершину я еще не могла видеть, – белые похитители убили много китайских рабов. На протяжении следующих 17 миль тропа будет резко спускаться вниз на три тысячи футов. Под моими ногами лежала безжизненная одноцветная биозона. Я осмотрела обширную территорию внизу, но никого не увидела.
Я устремилась вниз, от скалистого края столовой горы в узкий каньон – убежище от порывистого ветра, – а затем из этого каньона вниз, в другой каньон, затем еще в один, продвигаясь к ложу безмолвной долины. Склон был таким пологим, что я не заметила, как спустилась с высоты. Как будто по общему молчаливому согласию все растения становились суше и тоньше. Я делала большие шаги, шла быстро даже на поворотах. Безумный порыв. Как когда вы бежите вниз по склону, делая шаг все больше, больше и больше, молясь, чтобы не упасть. Анза-Боррего была настоящей высушенной солнцем пустыней с пропекшейся почвой и без воды. Что-то должно произойти. В 19 лет не умирают.
А затем мне невероятно повезло: впереди по дороге хромал старик, сгорбившийся под тяжестью массивного рюкзака с внешней рамой и рассматривающий квадрат бумаги пыльного цвета. Он выглядел так, будто не мог говорить. Я кивнула ему – я знала, что должна была попросить у него немного воды.
Приблизившись, я разглядела, что он был слабым и беззубым. Казалось, он может переломиться в талии. Я сказала: «Эй? Как дела? Эй, что с вами?»
Он спросил: «Дорогая, у вас есть „Справочник по свежей воде?“»
«Справочник по воде»? Я не понимала, о чем он. Я осторожно спросила: «Вам нужна вода?»
«Нет, – сказал он, – у меня есть». Я увидела, что у него на рюкзаке были закреплены три полные бутылки, в которых плескалась вода.
«Вам нужен „Справочник по воде“, или вы погибнете, я так думаю».
Он целиком развернул грязную бумагу, медленно разгладил ее руками на бедре. Протянул мне. «Он всегда точен, – сказал он и чихнул. – В нем отмечено, где есть вода. Где можно напиться».
Я сказала: «О-о». Я смотрела на бумагу. «Откуда это? – спросила я. – Здесь действительно все всегда точно?» Я не знала, был он сумасшедшим или спасителем, посланным богом. Я выпрямилась, готовая задать неудобный вопрос.
Он объяснил, что «ангел тропы» раздавал бутылки возле магазина у горы Лагуна. Он не знал, где я сейчас могу взять воду. Но он пришел в изумление, узнав, что у меня не было «Справочника»; это было очень важно. Я должна сделать копию карандашом, чтобы она у меня была и я знала, какую воду пить безопасно, какая была загрязнена свинцом, моторным маслом, в какой воде развивалась кишечная палочка или даже Naegleria fowleri. Я могла умереть от этого. Он был совершенно уверен, что мне необходима эта информация. Затем, протянув руку, он вручил мне бумагу.
Я схватила ее и быстро прочитала. Я обрадовалась! Следующим источником воды, согласно списку, был длинный узкий природный ручей – всего в нескольких часах пути по тропе. Он назывался Сан-Фелипе Крик, и я смогу добраться до него к вечеру, хотя и с трудом. «Справочник по воде» обещал: вода будет протекать вдоль Баннер Грейд – дороги штата в миле севернее. Это в 250 ярдах от тропы, сначала на север, затем на северо-запад. Она плещется среди скопления больших, здоровых на вид трехгранных тополей. Наконец-то я знала, где смогу напиться.
Я вытащила из рюкзака ежедневник «Моулскин» и скопировала в него несколько следующих источников воды, большинство из которых не было внесено в путеводитель по Тропе Тихоокеанского хребта.
Затем я поблагодарила этого доброго, старого, слабого человека. Вооруженная «Справочником по воде», я чувствовала себя непобедимой – очарованной, такой счастливой, опять в безопасности. Я вновь раскрыла рот, чтобы попросить у него попить, но сразу остановилась. Я чувствовала, что он и так мне дал слишком много. Я устыдилась, что плохо спланировала путешествие, устыдилась жестокого пренебрежения собой. Я боялась признаться ему в своей некомпетентности. Если бы он продолжал меня расспрашивать, как любой другой заинтересованный человек, я бы, конечно, растерялась – я бы быстро разрушила его веру в меня. Он бы ясно увидел мою несостоятельность. Я не хотела упасть в его глазах. Я не хотела, чтобы он меня недооценил. Я хотела показать, что сама с легкостью забочусь о себе. Я не хотела, чтобы старик увидел меня такой, какой я все еще была.
