Я надеялась, что Ледяная Шапка – мой парень. Я не была, однако, в этом уверена. Если это так, значит, он первый мой парень. Когда мои одноклассники пришли на выпускной вечер, танцевали, назначали первые свидания, я была в Аппалачах в штате Нью-Гемпшир, прокладывая тропу вместе с единомышленниками из Клуба Аппалачских гор. Никто меня не пригласил.
Мне было интересно, нравлюсь ли я Ледяной Шапке так же, как ему нравилась красивая девушка с кожей цвета кофе со школьной фотографии, которую он носил с собой. Мне было интересно, продолжал ли он ее нести.
Мы прошагали еще 20 миль, наступил закат цвета бархатцев и шелковый синий вечер. Мы играли в 20 запрещенных вопросов из серии что-ты-уже-делал-проказник, просто беседовали.
«Ты когда-нибудь занимался сексом?» – наконец спросила я. Мы шли сейчас рядом, не как обычно.
«Я да, – ответил он. Он усмехнулся: – Ты когда-нибудь испытывала оргазм?»
Я не испытывала. Я никогда не чувствовала себя легко и счастливо с парнем до изнасилования. Я никогда не влюблялась. Я ответила: «Нет».
Он смотрел на меня и широко улыбался: «Мы это исправим».
3 мая. Пустыня, Калифорния, 209,6-я миля
С Ледяной Шапкой я пересекала огромные горные поля, которые были как внезапно застывшие океанские волны. Высокие белые ветряки стояли на горизонте, мы взбирались вверх и спускались, взбирались и спускались по плавным песчаным волнам, бесконечным волнам, ветряки становились больше и выше. Мы были крошечными людьми в метрополии ветряков, их огромные лопасти крутились на высоте 2000 футов, разгоняя чистое небо.
«Я ненавижу ветряки», – сказал Ледяная Шапка, когда мы проходили мимо массивной стальной опоры одного из них, широкой, как дом, и высокой, как небоскреб.
Я улыбнулась: «Почему?»
Он посмотрел наверх. «Это громкие машины для нас, – заявил он. – Я ненавижу ветер». Он надул рот, но, посмотрев на меня, раскрыл его в улыбке. Я подумала, а не глупый ли он. Ветряки были слишком белыми и близкими, чтобы их ненавидеть.
Тень каждого ветряка представляла собой широкую темную полосу. Тени образовывали рисунки на горах, как неясные ветки, скрывающие прохладу. В желудках у нас заурчало, голод заставил нас остановиться, и мы сделали короткую стоянку в тенистом основании ветряка. Я съела брикет мюсли. Съела еще один. Я съела целую коробку крекеров и полфунта сыра. Я постоянно испытывала голод. Умирала от голода. Мне приходилось съедать 5000 калорий, которые были нужны телу, чтобы поддерживать свой вес, хотя меня тошнило от этой сухой туристской пищи. Мне хотелось съесть молочные смеси «Кримсикл». Мне хотелось цитрусовых фруктов. Я хотела всего того, чего у меня не было.
Я вынула тетрадку и начала составлять список: «Все, что ты ненавидишь», – подшучивая над ним. ДАНИЭЛЬ НЕНАВИДИТ:
Номер 1: ветряки
Номер 2: ветер
На следующий день небо было цвета матового барвинка, облачное. Солнца не было видно, воздух был ярким и наэлектризованным, готовым вспыхнуть. Мы вышли на широкую грунтовую дорогу, туманную, как во сне, покрытую мягкой пылью, которая поднималась облаками позади меня.
«Прости, – сказала я Ледяной Шапке, который продолжал идти близко, поднимая пыль. – Дай мне немного пространства».
Я обернулась к нему, он был темный от пыли. Она пристала к его поту, как смола. Он не смотрел на меня. Он вытаращил глаза. Он был как под гипнозом. Похож на чокнутого.
«Продолжаю идти к тигру», – сказал он, куда-то показывая, не замечая меня, очевидно, не ощущая металлического привкуса пыли. Он казался вполне счастливым. «Гляди сюда!» – Он потряс своей вытянутой рукой.
Я обернулась, чтобы посмотреть, и у меня вырвался вздох – он был прав. Перед нами, как элегантный спортивный автомобиль, стоял тигр, большой и умный. Он был красив. Я замерла. Я крепко зажала глаза и открыла снова, не способная ответить. Я увидела, что он был, слава богу, в длинной клетке – я отмерла. Затем я увидела льва из Сахары с гривой, подобной кочке золотистой травы. И еще, конечно, медведя, горбатого гризли. Все они были дикими, свирепыми и ужасными, но они сидели в клетках.
«Что это такое?» – крикнула я. Тигр, лев и гризли встрепенулись и стали смотреть. Они все глядели на меня. Но никто не произвел в ответ ни звука.
«Не обеспокой их, – сказал Ледяная Шапка шепотом, нервничая. – Ты слишком шумишь здесь. Садись смотреть», – сказал он.
Я села. Он тоже опустился и сел, и мы смотрели, как они шагают, и потягиваются, и встают на бетонном полу; лев чихнул.
Я не понимала, что это было, для чего. Клетки стояли прямо у нашей извивающейся тропы. Первым медведем, увиденным мной на долгом пути по дикой природе, стал медведь в клетке. Рядом с тигром. Рядом со львом размером с лошадь, который, к моему изумлению, чихал.
«Для фильма», – сказал Ледяная Шапка.
«Что?» – сказала я.
Он передал мне открытый путеводитель и ткнул пальцем. Мы находились в лагере дрессировки диких животных для съемок в голливудских фильмах.
«Это знаменитый тигр», – опять сказал Ледяная Шапка.
Было ощущение, что дикую природу ограничили, попрали, посадили в клетку. Огромные сильные животные, которых лишили их дикого достоинства.
Мне стало грустно и страшно. Люди, которые на первое место ставят свои желания, отняли у них свободу. В отблеске серебристых прутьев клеток я увидела то же железное насилие, бездушное превосходство, которое позволяет людям спокойно забирать тела и жизни других, как это произошло со мной, когда оказалась в ловушке под Джуниором. Мой насильник противопоставил несколько минут собственного наслаждения всей моей жизни.
Я наконец-то стала восстанавливать силы и радость в дикой природе; мне хватило сил выбраться из клетки, в которую он меня посадил, бежать из ловушки. Но у них не было такого выбора. Какими бы могучими они ни были, у них не хватит сил высвободиться и восстановиться физически. Я поняла, что счастлива, оказавшись в лесах, выйдя из клетки изнасилования, освободившаяся.
«Я ощущаю себя Дороти Гейл», – прошептала я громко себе. Я не была больше бессильной.
6 мая, пустыня, Калифорния, 250-я миля
Мы подошли к старому автомобилю, оставленному в лесу из дубов и желтых сосен, на этой жестянке были выцарапаны десятки имен ходоков. Мы нацарапали наши. По отдельности, не так: ДИКИЙ РЕБЕНОК + ЛЕДЯНАЯ ШАПКА, а рядом друг с другом. Я смогла нацарапать лишь «Дикий Р», прежде чем моя рука устала и остановилась, чтобы передохнуть. Я бы закончила царапать слово «Ребенок» рядом с его именем, но Ледяная Шапка заявил, что я слишком медленна. Автомобиль стал регистрационным журналом, самым необычным – подумала я, когда мы от него отходили.
Не более чем через десять минут, не доходя до 251-й мили, возле тропы мы увидели кресло фирмы «Лэйзи-бой» с темной обивкой, выгоревшей на солнце, и невероятно чистое. Возле него стояло большое ведро, полное свежих фруктов. Там были грейпфруты, розовые и огромные, яркие апельсины и даже несколько манго.
