Вдруг Дэш поскользнулся и упал вниз на 12 футов. Слезы замерзли на моих холодных щеках.
Я заплакала из-за Дэша, потому что испугалась, что он сломал ребро или получил сотрясение мозга.
Я выбралась из камней в заледеневшие горные кустарники – к нему. Он был на ногах и говорил, что в порядке. Он сказал, нам надо разбить палатку. Я слышала его слова, но не могла ответить, потому что рот меня не слушался. Я просто кивнула, закрыла глаза и прижала локоть к хрупким замерзшим ресницам, ставшим стеклянными. Несмотря на слепящий ледяной туман, мы спускались вниз, все время вниз, и молились, чтобы не поскользнуться. Мы обнаружили островок из сосен – это были единственные деревья здесь; они прицепились к этому скользкому каменистому склону. Среди деревьев была ровная земляная площадка. Сто лет назад ветер занес несчастные семена на этот склон, они нашли это место и таким образом спаслись. Они в отчаянии упали на ровный земляной островок размером десять на десять футов и проросли. Четыре изогнутых дерева, как сказочные колонны в доме, они нас спасли, дали нам место для укрытия. Здесь мы могли разбить палатку. Хорошая земля с выступающими корнями.
Дэш установил палатку, пока я, все еще дрожа, открывала и закрывала рот и прижимала руки к животу. Пока я ждала, Дэш советовал мне попрыгать. Но я не могла.
Он залез в мой спальный мешок.
Я не спросила, почему – я не могла говорить.
Он сказал, чтобы я разделась и залезла туда же, к нему в узкий мешок. Я тряслась. Я билась, как будто была в огне, как будто огонь поглощал меня, но больно не было, словно я сильно напилась. Я стянула промокшую футболку. К моему удивлению, это мне удалось. Я забралась к нему в мешок и обмякла. Посмотрев на свои ногти, я увидела, что они посинели.
Я согрела руки у него на животе, а щекам стало тепло от его шеи.
В ту ночь он чуть не замерз, согревая меня.
Я согревалась. И уже любила его.
Мы проснулись утром на снежном склоне, точно не зная, где были и где проходит тропа. Я позвонила отцу по спутниковому телефону и передала трубку Дэшу. Они вдвоем составили для нас маршрут – вниз к горному поселку.
Мы спускались по крутому горному склону, стараясь больше не поскользнуться и не упасть; временами он хватал меня за руку, чтобы сохранить равновесие. Мы шли вдвоем по склону; нам было еще холодно, но мы начинали согреваться. Снега стало меньше, на всем пути вниз по тропе была галька. Мы были живы и согрелись, и шли вместе по этому красивейшему миру. А затем – слава богу – вернулись на твердую тропу.
Мы спускались быстро и к полудню оказались в лесу с лужайками. Я протянула руку и пальцами дотронулась до внешней части руки Дэша. Он замедлил ход и остановился. Я хотела этого мужчину. Я хотела быть с ним вечно. Я ему об этом сказала. Он поцеловал мои губы, когда я говорила, а потом холодную ладонь.
Мы шагали вместе, обнимая друг друга. Затем, в десяти шагах от тропы, мы легли на холодную густую траву, сняли изношенные до дыр футболки и нижнее белье.
Я боялась и была напряжена. Я подумала о том, что у меня несколько раз был секс. Один раз – с Джуниором, когда я сопротивлялась. В лицо ударил жар. Я была в панике. Все же он этого хотел. Я тоже хорошо знала, что этого хочу. Мне было немного больно – я лежала на траве, было холодно, но я вся горела, сердце стучало, билось о стены внутри. Я была, как молекула кислорода при нагреве, в хаотическом состоянии.
До этого от секса мне всегда было больно. На этот раз тоже была боль, но меньше, чем раньше – переносимая. Боль отступала перед наслаждением. Я почувствовала облегчение, потому что секс до Дэша вызывал лишь боль. У меня никогда не было секса с одним и тем же мужчиной больше одного раза, но я знала, что теперь все изменится.
Впервые у меня совсем не было крови.
Затем к нам подошел Пол из Мичигана, увидев нас среди деревьев на зеленой лужайке. Мы замерли. Его шаги глухо стучали, потом ускорились; он уходил.
Дэш сказал, что счет 0:1 не в нашу пользу.
Я лежала на боку на прохладной земле, чувствуя его жар. Мое сердце выпрыгивало из груди, а чувство стыда быстро исчезло – мне было все равно, кто нас видел. Я была счастлива. Я целовала его.
Он помазал мое лицо солнцезащитным кремом, там, где я забыла. Он сказал, что у меня самый классный носик.
«Что?» – спросила я.
«У тебя маленький нос. Это очень красиво». – Казалось, он не шутил.
Я почувствовала себя так, будто никогда не видела своего отражения в зеркале.
Он водил по моему лицу гладкими пальцами, которые пахли лагерем и Мысом – моим детским летом. Совсем не важно, что нас увидели такими. Мне было важно лишь то, что мы – вместе.
Я начинала любить внимание, которое он мне оказывал, запах его кожи. Мне было легко и безопасно с ним. Дэш принял меня, сделал меня более уверенной. Я рассказала ему, что была изнасилована: он меня обнял. Я чувствовала, что могу рассказать ему все, и он все равно будет меня любить и понимать. Я никогда не встречала такого, как он. Я была в хороших руках.
Мы лежали вместе в тишине под навесом из высоких шуршащих деревьев. В тот холодный вечер на земле, при ясном солнечном свете, он не останавливаясь гладил руками мое тело.
Мы уходили от тропы в лес и все время занимались любовью; занимаясь любовью, он мазал меня солнцезащитным кремом там, где я пропустила. Это стало нашим ритуалом.
Зеленый город Траут Лейк известен белыми ламами; они бродят здесь по бесконечным полям черники. Мужчины собирают ягоды в белые ведра. Ягоды в большом количестве стоят на полу универсама. На автозаправочной станции продают «Лучший в мире молочный коктейль с черникой», и в кофейне на другой стороне дороги – тоже.
Ни в маленькой городской гостинице, ни в мотеле не было мест. Женщина в универсаме, в котором все, кроме черники, было чрезвычайно дорого, рассказала, что предприниматель из Лос-Анджелеса, ставший буддийским монахом, открыл в городе монастырь, и иногда путешественники останавливаются там. Она позвонила ему насчет нас. Через 15 минут он подъехал в новой блестящей белой «Эскаладе». Мы проехали еще мимо нескольких черничных полей, где другие мужчины собирали ягоды. За ними стояли горы, позолоченные солнцем; было красиво.
В тот день мы молча медитировали в храме, а затем забрались по винтовой лестнице в нашу спальню. Мы занялись любовью, хотя у меня были месячные, и, перекатываясь друг через друга, оставляли пятна крови на белых полотняных простынях.
Дэш отмывал пятна отбеливателем, пока я гуляла с монахом, собирая зеленый горошек и капусту в монастырском органическом огороде, чтобы приготовить обед. После еды мы с Дэшем стали убирать со стола. Я призналась, что никогда еще не мыла посуду. Я покраснела; я боялась, что он сочтет меня ребенком.
От воды, которую включил Дэш, шел горячий пар. Он улыбнулся и сказал: «Я сорвал тебя недозревшей».
