Когда практика закончилась, новая ведущая усадила паству в позу учеников, заверила: настроиться на волну группы непросто. Кто не смог увидеть своих близких сегодня, обязательно встретит их завтра.
Но только и назавтра Арина неплохо расслабилась, отдохнула. Даже увидела мини-сон: почему-то вдруг дядю Федора. А мама — опять к ней не пришла.
* * *
— Мама, сколько лет январю?
— Почему спрашиваешь?
— Ты в туалете книжку оставила. «Январь, старик в державном сане, садится в ветровые сани».
— И что тебя смущает?
— Почему он старик — если это месяц только первый?
— Поэт Игорь Северянин так решил.
— А ты тоже считаешь, что январь — старик?
— Нет. Я думаю, он — совсем мальчик. Хороший, но не всегда разумный. Примерно такой, как ты.
— Да ладно! А почему у него тогда получается? Все заморозить, вьюгу, метель запустить?
— Но ты ведь у меня тоже сильный. Пакеты из магазина всегда несешь.
— Мам! Давай не про меня — про январь!
— Я про него и говорю. Январь кое-чему уже научился, но многое ему пока не под силу. Поэтому часто ошибается. Знаешь, как его в народе называют? Просинцем.
— Кем-кем?
— Январь так яростно и неумело морозит, что мелкие речки замерзают до дна. Вода выступает на поверхность и лед в просинь красит. Вот почему просинец.
— А я тоже не всегда могу себя контролировать. Витьку только напугать хотел, а теперь у него фингал. Меня в школе ругают.
— Вот видишь. Но все равно маленьким и неразумным быть лучше, чем старым и мудрым.
— Зато взрослым можно делать что хочешь.
— Успеешь ты еще поделать что хочешь. Все впереди. Жизнь только разгорается.
— Мам, опять ты про меня. Расскажи лучше про Январь.
— А что Январь? Ростом он с тебя. Только светленький. Кожа бледная, волосы совсем белые. Любит бегать — тогда получается вьюга. Часто злится — тогда ударяет мороз. Но он добрый. Искренне хочет людям помочь.
— Как?
— Помнишь, я тебе читала повесть Пушкина «Метель»? Ты там не все понял.
— Да все я понял!
— Там ведь именно январь чудо сотворил. Чтобы девушка замуж не вышла за нелюбимого — сбил обоих с дороги.
— Значит, он хороший.
— Да. Он хороший, но шаловливый. Как все дети.
* * *
Арина водила его за нос почти неделю и только в самом конце января соизволила принять. Поначалу Федор Константинович опешил — прежними в квартире остались лишь планировка и мебель. Аринина мать ненавидела пыль, каждый день, словно хищная птица, высматривала: нет ли где залежи? Намывала полы, протирала каждую висюльку у люстры. Пока мать была жива, дочка иногда тоже снисходила до тряпки. Но сейчас хозяйство пришло в полный упадок. Пол в прихожей затоптан, пыль скаталась в клубочки, грязная посуда по всей квартире. «Но бутылок-бокалов нет, — отметил Федор. — Уже хорошо».
Аришка никогда особо не интересовалась спиртным, но сейчас, когда потеряла единственного близкого человека, мало ли что?
Он попросил чаю.
— Сейчас, — кивнула Арина.
Бухнула в чашку пакетик. Традиции заброшены. Ее мама всегда священнодействовала. Заваривала в чайнике. Добавляла травы.
— Печеньки есть деревянные, — предложила гостеприимная хозяйка.
— Давай.
Мужественно проглотил старинное курабье. Сама Арина к угощению не притронулась.
— Чего не ешь?
— Аппетита нет.
Федор взглянул внимательно. Девушка бледная, безучастная. Под глазами круги. В отчаянии прыгнула кому-то в объятья и забеременела?
— Засверлили вы уже меня глазами своими, — буркнула Арина. — Не волнуйтесь. Не пью, не курю, по мужикам не шляюсь. А беспорядок — мое личное дело.
Хотя бы признает по-прежнему, что он имеет право: знать об ее жизни.
— Ариша, — Федор отхлебнул невкусного чая, — а можно я тоже схожу в твой антикризисный центр?
— Да что вы привязались к нему? — психанула девушка. — Это не секта, не вертеп. Обычный йоговский клуб.
— А чего ты тогда так в него рвешься?
— Ну… люди там приятные. Полезным вещам учат.
— Например?
— Как дышать, чтобы подавить гнев. На ощущениях сосредотачиваться.
Взглянула с вызовом:
— А главное — как о своих проблемах забыть. Причем без всякого алкоголя и наркоты.
— Слушай, ну поделись тогда. У меня на работе не все гладко идет. Приходится коньяком стресс снимать.
— Спиртное — путь слабых, — презрительно молвила Арина, похоже, гуру своего процитировала.
— А что делают сильные?
Спросил с искренним интересом. И Арина мигом перестала ершиться, посмотрела жалобно:
— Они умеют контролировать свои сновидения. Могут общаться с кем угодно. Я несколько раз с мамой встречалась. Разговаривала с ней. Курить бросила — потому что она меня попросила.
Федор опешил:
— Ты действительно ее видела?
— Да.
— Но как это возможно?
— Не понимаю я, как. Уже в Интернете искала, книги читала. Вроде обычная восточная практика. Называется йога-нидра. Сначала полное расслабление, потом концентрация на всех частях тела. Дыхание по особой схеме. Пытаешься холод почувствовать, жару. Чтобы тело тяжелым стало, потом невесомым. А дальше — перед тобой вроде как экран открывается. И ты одновременно спишь и не спишь. Но можешь видеть, очень ярко: людей, события. Фильмы целые. Учитель наш говорит: это отражение ума. Вот я и видела самое дорогое.
Федор молчал, переваривал. Йога-нидра, значит. Что-то слышал. Довольно безобидное. Вроде как обычная релаксация. Но никто и нигде не писал, что во время этой практики можно встречаться с мертвыми.
Вслух произнес:
— А ты дома не можешь делать эту свою нидру?
— Нет, — вздохнула Арина. — Мысли бегут, мешают. Расслабиться не могу. Надо с учителем практиковать.
И вдруг разрыдалась:
— Но сейчас он уехал, и все кончилось! Другой инструктор ведет, и ничего у меня не выходит. Экран черный есть, а мамы нету. Я зову ее, кричу — и не вижу больше. А я не могу без нее, понимаете?!
Федор отставил чашку. Подхватил худышку на руки, отнес на диван, укрыл пледом, сел рядом. Еще долго слушал: про гения по фамилии Балаев, про то, что тот спас ее от самоубийства, и как Арине хочется снова оказаться рядом с мамой.
