Арине комнатка, наоборот, показалась уютной и милой. Она села на нижнюю койку. Посмотрела на Тимура. Глупо улыбнулась:
— Я вижу только единственный недостаток. Не хватает двухспальной кровати.
— И шампанского на завтрак, — он вздохнул, закрыл лицо руками, добавил потерянно: — А я-то, дурак, мечтал. Что в двадцать пять — уже будет только бизнес-класс, «Мариотт», повар, массажист, свита.
— Ты… ты, что ли, какой-то теннисной звездой был? — с восхищением взглянула на него Арина.
— Не был я никакой звездой, — посуровел Тимур. — Не стал. Не смог. Хотя всю жизнь на это положил. А мать — все деньги свои. Квартиры наши куда девались? Продавали, чтобы мои тренировки оплачивать, по турнирам ездить. И вот результат. Куча побед по юниорам. А по взрослым — единственный титул — чемпион Рязанской области. И то потому, что сильные не приехали. Вот мой потолок. Лучше уж в тренеры.
Арина женским чутьем (проснулось в ней, наконец!) догадывалась: любая другая на ее месте просто прижалась бы сейчас к нему крепко-крепко и начала целовать. Но ей было очень страшно. Вдруг сейчас скажет: «Отстань. Не до тебя»?
И она, чтобы отвлечь Тима от грустных мыслей, предложила:
— Пойдем посмотрим кухню? Ну, и еще что тут есть?
— Иди, — сказал с видимым облегчением. — Я здесь посижу.
И, прямо в ботинках, плюхнулся на кровать.
Арина быстренько исследовала этаж. Туалетов целых три, и даже не очень грязные. Душевая тоже приличная, только холодная: окно изрисовано морозом. На кухне — семь штук электрических плит. Несколько рабочих столов. За одним ревела над луком тетка лет сорока. Мимолетно взглянула на Арину, вяло спросила:
— Ты в академию?
— Ну, вроде да, — смутилась Арина.
— Тренерша?
— Н-нет.
— А кем будешь?
— Не знаю пока.
Арина решила перехватить инициативу:
— А вы кто?
— Наталья Максимовна. Повариха, — представилась женщина. — В буфете работаю.
— А я Арина. Скажите, Наталья Максимовна, тут магазины есть поблизости?
— Щаз. Все из Питера тащим, — буркнула женщина. — На горбу своем, если машины нет.
— Зато можно грибы собирать, — ляпнула Арина.
— Времени у нас нет — по лесу шляться, — повариха продолжила с ожесточением кромсать лук.
Арина вернулась в комнату.
Увидела у Тима в руках коньячную фляжку.
— Быстро ты вернулась, — проворчал он.
Но прятать флягу не стал. Сделал щедрый глоток. Предложил:
— Хочешь?
— Да нет. В поезде пиво ведь пили, — пробормотала она.
— Что твое пиво в такую погоду, — Тим зябко повел плечами. — Подумать только: включать обогреватель — дороже, чем пить коньяк.
Ну вот. Завтра пойдет на работу, а от него будет перегаром пахнуть.
— Надо тебе кофейных зерен купить, — заботливо произнесла Арина. — Мама говорила: самое надежное средство. Никакой «антиполицай» не сравнится.
— Я от тебя умираю.
После выпитого Тим подобрел, разрумянился. Сам посадил ее к себе на колени, прижал, властно помял грудь. Арина постаралась поудобней устроить больную левую руку. Хорошо, хоть перелома у нее не оказалось (успела перед отъездом заскочить в травмпункт). А Тим — тот даже не поинтересовался, как она себя чувствует. Но девушка совсем не обиделась. Все справедливо. Богам никогда нет дела до проблем простых смертных.
* * *
Сотрудников в академию возил служебный автобус. В восемь утра туда, в девять вечера обратно, других вариантов не имелось. Тим ворчал:
— А если у меня тренировки — в двенадцать, в три и в пять? Все остальное время что делать?
Арина робко спросила:
— Может, надо было в Питер на машине поехать?
Тим фыркнул:
— Ага. Доехали бы. До первого гибэдэдэшника.
— Почему? — не поняла она.
— Морду мне всю снесла и еще спрашивает, — раздраженно отозвался Тимур.
Арина постаралась беззаботно улыбнуться:
— Я снесла? Не может такого быть. Мне хоть бы что, а машина разбита?
— У вас, теток, по девять жизней. А у авто — только одна.
Она решилась наконец спросить напрямую:
— Тим, а ты меня с собой взял только для того, чтобы я в полицию не пошла?
Тим взглянул испытующе. Уверенно проговорил:
— А ты бы и так не пошла.
— Зачем тогда?
— Тебе правду?
Она внутренне обмерла, кивнула.
— Ладно. Сама попросила. Я люблю мясо, салаты — поесть, короче, нормально. Всякую бабскую муть: убирать, стирать, гладить — терпеть ненавижу. Значит, нужна женская рука. А кто б еще со мной поехал в этот барак?
Арина в кои-то веки не растерялась:
— Любая приезжая. Всеми когтями бы вцепилась.
— Не скажи. Девчонки в столицы за другим едут. Кому бриллианты нужны, кому институт. А туалет в конце коридора у них самих дома есть. Так что считай, у нас бартер. С меня секс. С тебя домашнее хозяйство. Устраивает?
— Вполне, — улыбнулась она. — Мне в радость тебе готовить и убирать. Только работать я тоже хочу.
— Где?
— Где и ты. В академии. Чтобы не спускать с тебя глаз.
— Слушай, Арина. — Тим поднял бровь. — Еще три дня назад мне казалось — ты тишайшее существо. А сейчас уже руки выкручиваешь.
— Я меняюсь. Под твоим влиянием.
— Я вижу, — протянул он. — И краснеть по любому поводу ты тоже перестала.
«Смешно краснеть после того, что мы с тобой ночами творим».
— Так устроишь меня?
— А кем ты можешь?
— Да кем возьмут. Администратором. Посудомойкой. Да хоть мячи собирать!
Он развеселился:
— Арин, бол-бои — это только на крупных турнирах. А когда тренируешься — за мячами лично кланяешься.
Однако сам Тимур этого не делал.
Арина в первый же день обратила внимание: остальные тренеры подбирают желтые кругляши наравне с детьми. Один Тим, отыграв корзину, усаживается на скамейку с телефоном. Играет, просматривает Фейсбук. И совсем не торопит своих воспитанников. Те тоже не спешат: выстроят на ракетке целую башню, несут аккуратненько, а потом вдруг все уронят, собирают по новой.
Осуждать Тима Арина не смела. Просто боялась: вдруг ему выговор влепят, премии лишат? Но вскоре подслушала: администратор с неприкрытым пиететом расхваливала кому-то в трубку:
