Пока раздумывал, приоткрылась соседская дверь. Старушечий голос с готовностью доложил:
— Съехала она.
— Как съехала? Куда?
— Кто знает? — буркнула бабка. — Чемодан собрала, такси вызвала — и тю-тю.
— Когда?
— Дык… март только начался. Второго, что ли?
«В доме отдыха с кем-то познакомилась? И перебралась к нему?»
Сердце кольнуло обидой. Попытался отогнать деструктивное чувство — не получилось.
Нет. Гордая девушка не позволит себе — уйти к первому встречному. Может, в свой антикризисный центр сбежала? Федор нашел телефон, позвонил. Его заверили: Горошева не появлялась уже больше месяца.
К апрелю беспокойство совсем одолело. Взялся набирать ее номер дважды в день. Телефон выключен. Или просто длинные гудки. И только в середине месяца отозвалась:
— Да, дядь Федь?
Ни в чем упрекать не стал.
— Соскучился. Хочу на чай напроситься.
— Не выйдет, — вздохнула Арина. — Я в Санкт-Петербурге.
— Отдыхаешь?
— Нет, работаю.
— Где?
— В теннисной академии.
— Преподаешь музыку? — пошутил он.
— Нет. Я администратор! — голос почти веселый.
— Когда вернешься?
— Не знаю. Когда надоест.
Стойкое ощущение: она не одна. Разговаривает с ним, а кто-то рядом ее внимательно слушает. И мнение этого человека для Ариши чрезвычайно важно.
— Тогда привет любимому городу, — спокойно отозвался Федор Константинович. — Я могу тебя навестить, если буду в командировке?
На секунду запнулась, потом произнесла со значением:
— Конечно. Вы ведь мамин друг.
— А где тебя там искать?
Снова запнулась:
— Ну… живу я далеко от города. Но можете прийти в академию «Матчбол». Это на Крестовском.
Похоже, все-таки с мужчиной она. Нашла себе пару.
«А ты все прощелкал».
Или пока нет?
Руководитель питерского филиала — давний друг Федора и надежный человек — по выходным играл в большой теннис.
Детективное практически поручение воспринял рьяно и уже через пару дней доложил: Арину в город на Неве привез тренер Тимур Волынский. Красивый, успешный, молодой. Она влюблена как кошка. Ходит за ним бледной тенью.
— Он не обижает ее?
Коллега смутился:
— Так глубоко я не копал. Понаблюдал за ними, кое с кем поговорил. Смотрит свысока. Но вроде не бьет. И не гуляет. Арине все завидуют — этот Тим в академии первый парень на деревне.
«Молод и красив. Не то что я».
Не унижаться. Выкинуть из головы глупые мечтания. Постараться забыть девчонку. Найти себе наконец — подругу своего возраста. Или хотя бы лет на пять-семь моложе.
Федор с горя шарахнул полстакана коньяка, завалился спать. И приснился ему странный сон. Обычно Аришка виделась несчастной, грустной. Даже в объятиях Морфея — хотелось ей помогать. Но сегодня девочка выглядела аппетитно, солнечно. Глаза блестят. Одета соблазнительно: шелковое платье в обтяжку. Стоит на пирсе, весело машет ему. Куда только делись вечная хмурость, надутые губы. Улыбается, притопывает ножкой от нетерпения:
— Дядь Федь! Пошли купаться быстрей!
Хватает его за руку, тянет к краю волнореза.
Он смеется:
— Аришка! Ты ведь всегда прыгать боялась!
Она хохочет в ответ:
— Я и к вам раньше подойти боялась.
— А теперь?
— А теперь хочу в любви признаться. Пока не поздно!
— Ну ничего себе!
— Простите, дядя Федечка! — Улыбается лукаво. — Мне надо было давно вам сказать. Только я все не решалась. Ну что? Прыгаем?
И они вместе врезаются в теплую воду.
Проснулся в поту, встрепанный. Машинально пощупал соседнюю подушку — холодна и пуста. Мчаться в Питер? Отбивать Арину у мальчишки?
Но куда ему тягаться — с молодым красавцем теннисистом?
Признать, что все потеряно?
Впрочем, Федор тоже играл в теннис. И часто побеждал — хотя тренировался мало, да и возраст не юный. Но ему очень помогал один тактический ход. Не атаковать самому, но вынудить противника ошибиться. Или даже не вынуждать — просто спокойно перебить через сетку несколько сильных мячей. А дальше соперник сам бросит мяч в сетку или аут.
В юридической практике прием тоже срабатывал безошибочно.
Вот и сейчас Федор решил его применить.
В конце концов, столько лет ждал — пара-другая месяцев ничего не изменит.
* * *
В конце апреля работа навалилась, накрыла цунами. Итоговые турниры, на подходе летние сборы. Дамы активно тренируются перед пляжным сезоном, спортсмены вышли на летние корты и теперь постоянно врываются в клуб в грязных кроссовках, пачкают пол кирпично-красным, трудно отмываемым грунтом. У стойки постоянно кто-нибудь трется.
В последних числах безумного месяца Арина потеряла голос. Решила: ничего страшного, просто связки перенапрягла. А слабость, что ощущается во всем теле, после зимы накопилась.
Однако местный доктор, когда пришел ругаться, что у него в кабинете не убрано, вдруг оборвал гневную речь на полуслове. Перегнулся через стойку, приложил руку к ее лбу:
— Детка моя, да у тебя жар!
И, не слушая возражений, за руку выволок из-за конторки, отвел к себе, измерил температуру, послушал легкие, посмотрел горло, вынес вердикт:
— Домой немедленно. И чтобы три дня тебя здесь не было.
Арина не послушалась. Попросила одну из уборщиц сбегать в аптеку, напилась парацетамола и почти воспрянула духом. Но через пару часов доктор явился снова. Уже не один — вместе с ним Людоед. Шеф, чуть не впервые, никаких ее возражений слушать не стал. Махнул таксисту (возле академии всегда дежурили) и лично вручил водителю тысячную купюру.
Пришлось повиноваться. Пока ехала — хотя бы успела полюбоваться разгаром весны, веселым, будто на детском рисунке, небом. И барачный их поселок сейчас, в окружении нежно зеленых деревьев, показался почти райским уголком. Арине даже привиделось: под их окном, на жалком подобии клумбы, подснежник проклюнулся!
Она немедленно бросилась смотреть. Нет, показалось. Зато увидела Тима. Он стоял в одной майке, спиной к окну. По телефону разговаривал. До чего у него фигура красивая!
Арина хотела уже встать на цыпочки и постучать, но вдруг услышала через открытую форточку:
— Ты гарантируешь, что я могу ее послать?
