— Ложись, бедняга. Ложись, — усмехнулся Геныч.
«Кто мне послал этих двух? И зачем?..» — подумала Арина, уже засыпая.
Ответом стал странный сон. Красивый, очень похожий на Кузьму, но какой-то бесплотный мужчина шел по летнему среднерусскому лесу. Одет старомодно: босой, холщовая рубаха, домотканые штаны. Глаза — почти прозрачные, пальцы тонкие и тоже — словно просвечивают. Ноги, если присмотреться, не касаются земли. Призрак? Да. Только совсем не страшный. Улыбка озорная, мальчишеская. И ухватки — безобидно-хулиганские. Увидел: воробьи дерутся — цыкнул, свистнул, и птицы немедля упорхнули в стороны, стали отряхивать перышки. Подошел к реке, взмахнул рукой — немедля явился лось. Большой, вальяжный. Преклонил колени, как верблюд в фильмах про Египет. Дал сесть. Неспешно перевез на другой берег.
— Что мне делать? — попыталась спросить Арина.
Она почему-то не сомневалась: сказочный красавец даст ей ответ.
Губы, как часто во сне, не слушались. Но мужчина понял ее без слов. Обернул к ней безупречное, отстраненное лицо. Улыбнулся:
— Сейчас лето, Арина. А когда тепло — можно просто плыть по течению.
Подхватил ее на руки — и с размаху швырнул в реку.
Она сначала испугалась, но потом увидела: рядом плывет дядя Федя. И смотрит на нее с такой любовью, что сразу ей стало спокойно и хорошо.
Потянулась к нему — и мгновенно проснулась.
На соседней койке и на матрасе никого не было. Дверь в будочку распахнута, воздух приятный, свежий. На пороге размазаны солнечные кляксы, доброжелательно шумит океан, в саду веселятся птицы.
В углу — как вчера бросила — валяется ее дорожная сумка. По-хорошему, у Арины имелся чемодан, и разных «made in U.S.A.» успела себе прикупить за два месяца жизни в Америке. Но почти все бросила в академии. Схватила с собой «набор беженца» — пару чистых футболок, носки, расческу.
Арина быстро переоделась. Вышла на порог. Взглянула в небо. Пушистые комья облаков со всех сторон нападали на солнце, но палящее светило все равно смотрело победно, уверенно. Удивительно: она в чужом доме, с чужими, странными людьми. Но ей совсем не страшно — наоборот: интересно и весело. И вчерашний, кошмарный день почти стерся из памяти.
На втором этаже хозяйского особняка распахнулось окно.
— Доброе утро! Иди кофе пить! — весело позвал ее Геныч.
Девушка вошла в дом. Когда прежде проходила или проезжала мимо богатых особняков, гадала: каково там внутри? И сейчас ожидала увидеть маленький Версаль: паркет, антиквариат, портреты предков по стенам. Или супер-хай-тек. Или иной, тщательно выверенный и выстроенный стиль. Но оказалось: ничего особенного. Словно типовая декорация гостиницы. Банально и совсем без души. Вроде и цвет штор сочетается с цветом обоев, и в каждой комнате обязательно картина, на диванах — подушечки, настольные лампы из одного комплекта с люстрой — а все равно ощущение, будто здесь живут не хозяева, а череда постояльцев.
— Как тебе домик? — подошел к ней Кузьма.
— Какой-то он… очень скучный, — с трудом подобрала слова Арина.
Явился Геныч, кивнул:
— Это мы виноваты.
— Почему?
— Ну, хозяйка так говорит. Бездушная мужская рука. Не может ни уюта создать, ни лоск навести.
— А чего она сама не создаст?
— Тоже не умеет. Есть такие тетки: к хозяйству полностью неспособные. К тому же дом съемный, свой дизайн в нем не сделаешь.
— А почему нигде цветов нет?
Кузя с Генычем переглянулись:
— Откуда мы знаем? Хозяйка не любит, наверно.
— Ерунда, — Арину поразил собственный авторитарный тон. — Все женщины любят цветы. Давайте закажем?
— На свои деньги? — скривился Кузя.
— Клянусь: тебе воздастся. К тому же у меня в компании флористической скидка — шестьдесят процентов.
— Да ну, — продолжал упорствовать парень, — здесь и ваз нету.
— А знаешь, как мы в академии делали? Берешь стеклянную бутылку из-под сока. Обмазываешь клеем, обматываешь тесьмой. Получается самый настоящий дизайн — причем дешево и красиво. Тесьму с клеем тоже можно по дешевке, хозяйка фирмы рукодельной у нас ВИП-клиент.
— Я понял твой дьявольский план, — серьезно произнес Геныч. — Ты хочешь поразить хозяйку и выжить нас с тепленького местечка.
Прежде Арина очень смущалась, когда ее пытались — в шутку или всерьез — обвинять. Но работа администратора закалила. Она улыбнулась парню:
— Я в жизни не пойду в горничные. Давайте несите любые пустые емкости. Штук десять. А еще тряпки и средство для мытья окон.
— Зачем? Мы месяц назад мыли!
— Плохо мыли: все в разводах. А чистое окно — пятьдесят процентов порядка.
— Ты в академии, что ли, уборщицей подрабатывала? — хихикнул Кузя.
— Повторяю: я клининг — как тут говорят — терпеть ненавижу. До тридцати двух лет вообще не прикасалась к хозяйству. За меня мама все делала.
— Но все-таки научилась, — прищурился Геныч. — Зачем?
— Влюбилась. Ушла к любимому человеку в общагу. И старалась изо всех сил превратить убогое жилье в Дом.
Гена взглянул с интересом:
— Любимый оценил?
— Нет. — Арина вздохнула.
Но быстро прогнала печальное воспоминание и добавила:
— Зато — хоть и без удовольствия — я теперь могу навести уют.
* * *
Самолет из Лас-Вегаса прилетел в полночь. Супруг, привыкший спать при любой возможности, всю дорогу сладко сопел. Но Маруся не сомкнула глаз и теперь пребывала в крайнем раздражении. Какая глупость была отправиться в город порока со своим самоваром, да еще и крайне занудным! Какой там играть — муженек даже на бокс в MGM сходить не пожелал. И алкоголь цедил по капле — ему, видите ли, завтра оперировать! В итоге вышло абсолютно старческое времяпрепровождение: выставка Моне, фотографии у фонтанов «Беладжио», чинная прогулка по Стрипу.
Умом Маруся понимала: не злиться надо, а радоваться. Положительный муж, при хорошей зарплате, и прихоть ее исполнил — в Лас-Вегас свозил. А что занудный — так сама себе когда-то выбрала пару. Понимала: искрометный рубаха-парень быстренько сопьется или бросит. Лучше на себе женить тихонького, но перспективного. Сама муженька «лепила» — создавала условия, позволяла заниматься наукой. Пока тот получал копейки, на собственном горбу тянула семью. Наконец мечта сбылась. Талант супруга признали, он получил сумасшедший контракт, можно бездельничать в особняке на берегу моря. А радости — нет как нет.
Домой приехали в начале второго ночи. Супруг, по старой еще привычке, дисциплинированно отнес в стиральную машину носки с футболкой, протер руки дезинфицирующим раствором и отправился спать. Он решительно ничего не заметил. Зато Маруся — едва переступила порог — сразу замерла. Воздух в доме совсем другой. Все стеклянные поверхности надраены так, что огоньки в них мерцают. И повсюду смешные яркие вазы, в них ромашки — ее любимые цветы.
