— Очень было приятно повидаться, Арина Николаевна. Но у меня к вам больше вопросов нет.
Врезать в исходящее гримасами лицо? Стоп, Арина. Ты уже пробовала драться. С Тимуром, в апреле. Не повторяй.
Она позволила вытолкать себя на лестничную площадку.
Что делать? Куда идти?
Одинока. Бездомна. Песчинка в безжалостном мире.
Хотя нет, погодите. Она ведь приехала в Москву к дяде Феде! Вот к нему и надо бежать!
Арина взглянула на часы — семь вечера.
Время непонятное. Домой он добраться явно не успел. Но и с работы уже мог уйти.
Коли сюрприза — красавицы со свежей прической и макияжем на пороге офиса — не получилось, девушка достала мобильник. Набрала личный номер: абонент недоступен. Странно. Обычно дядя Федя отвечал ей всегда. Подождать минут десять, набрать снова? Или он увидит — сам перезвонит?
Но она стояла в чужом-своем подъезде. В ужаснейшем настроении. И чего-чего, а ждать — хотелось меньше всего.
Решила набрать приемную.
Арина до сих пор остерегалась острых на язык секретарш, поэтому тон получился просительным:
— Вы не могли бы меня с Федором Константиновичем соединить?
— Он сейчас на встрече! — бодро проинформировала помощница. — Велел категорически: не беспокоить!
— А когда встреча закончится?
— Пути бизнеса неисповедимы, — важным тоном ответствовала секретарь.
— Но хотя бы примерно? — упорствовала Арина.
— Не думаю, что очень скоро, — смилостивилась церберша. — Я только что в переговорную вино и крекеры подала.
Обсуждают — или уже обмывают?
Какая разница? Все равно идти больше некуда.
Напротив офиса дяди Феди есть кафе. Она тоже возьмет себе одинокий, угрюмый бокал вина и будет ждать, когда он появится.
* * *
В метро пришлось ехать в самый час пик, и после двух переходов в плотно стиснувшей ее толпе Арина чувствовала себя не просто грязной — натуральным бомжом. Кем она, собственно, теперь и была.
Едва добралась до кафе, первым делом кинулась в туалет. Волосы под шапкой сбились, засалились. От свитера неприятный запах — по счастью, воняло хотя бы пылью, а не потом. Арина, опасливо косясь на дверь, протерла влажной салфеткой подмышки. Но толку-то! Дезодоранта нет. Она вообще ничего из средств ухода с собой не взяла — знала, что в квартире оставалось полно еще маминых лосьонов, кремов. И косметики целый чемодан — мамусик красилась куда более умело и эффектно, нежели ее непутевая дочь.
Кое-как пригладила волосы. Умылась казенным мылом — кожу сразу стянуло, начало щипать. Из недр сумки выудила губную помаду — давно забытую, засохшую, некрасиво бордовую. Бледное лицо и кровавые губы — совсем не годится. Стерла. Еще раз набрала личный номер дяди Феди. По-прежнему недоступен. Что-то затянулись у него переговоры — с вином и крекерами.
Арина вернулась в зал. Села за столик у окна. Заказала бокал красного. Вместо крекеров ей предложили кроссини — сухие, хлебоподобные палочки.
Позвонить Гене с Кузей? Ох, Арина, брось. Что тебе до чужого отеля — когда ты сама бездомная?
Дядя Федя теперь подумает: она решила ответить на его чувства просто потому, что ей жить стало негде. Фу, как нехорошо.
Залпом махнула бокал вина.
И замерла.
Массивная дверь офисного здания напротив кафе распахнулась. Оттуда выпорхнуло изящное создание — серое с меховой оторочкой платье, красные сапожки, норковая шубка цвета пыльной розы. Лицо холеное и уверенное. Ни единой морщины, но глаза умные, цепкие — верное отличие следящей за собой зрелой женщины от пустоголовой модельки.
А вслед за ней показался — дядя Федя! Ее любимый мужчина. Выглядел он до неприличия счастливым и молодым и просто обволакивал красавицу в шубке волнами обожания. Придержал дверь, немедленно подхватил под руку, повел, уверенно и заботливо, по скользкому тротуару.
Бокал выпал из рук, покатился по столу. На белой скатерти алой кровью проступили винные капли.
Она потянулась подхватить — не успела. Звон, осколки взмывают над ресторанным паркетом, к столику с недовольным лицом бежит официант.
А дядя Федя распахивает перед спутницей водительскую дверь красной «Инфинити». Та изящно садится, протягивает ему руку для поцелуя. Мужчина рьяно прижимается к ней губами.
Арине не видно его лица, но энергия — буйная, яркая, сексуальная — чувствуется сквозь стекло.
— Вы хотите еще вина? — ворчливо спрашивает официант.
— Н-нет. Только счет.
Арина вскакивает. Снова садится. Красная машина уезжает. Дядя Федя остается на тротуаре. Смотрит вслед пижонской скоростной колеснице. Улыбается.
«Он не поехал с ней! Значит, еще не поздно! Значит, я еще могу!»
Но на столе, к сожалению, стоит ваза. Серого металла. И в ней отлично видны — желтые глаза. Невыразительное лицо. Тонкие, некрасивые губы. Смысл тебе с ней соревноваться, Арина?
Она с надеждой глянула на телефон. Пусть дядя Федя увидит ее звонки! Пусть перезвонит!
И он действительно достал из кармана аппарат. Включил. Пальцы летают над экраном.
«Я тут! Позвони мне! Пожалуйста!»
Но Федор Константинович убрал телефон в карман. Торопливо зашагал к своей машине. А ее аппарат молчал.
— Ваш счет, — протянул папочку официант.
Кислое вино. Каменно-жесткие кроссини. И бой посуды — 500 рублей.
Арина из последних сил усмехнулась:
— В приличных заведениях за разбитый бокал с клиента не спрашивают.
Халдей не ответил. Но всем своим видом давал понять: «Уж вы, девушка, в приличных заведениях вряд ли завсегдатай».
«Ошибаешься», — подумала Арина.
У нее еще оставалась единственная цель в жизни. Последний якорь. Мини-отель, что в ее руках снова стремительно набирал очки. Никому не озвучивала дерзких планов, но мечтала: еще годик, и обгонит, по рейтингу в booking.com, саму Марусю-основательницу.
«Прочь из Москвы, сюда я больше не ездец», — так в школе перевирали классика мальчишки. А как будет правильно? Вылетело из головы напрочь.
Безропотно оплатила счет. Вышла из ресторана. Куртка расстегнута, снег бьет в грудь, до метро с километр. Не ездец. Не ездок. Не ездун. Беги, Арина, беги.
Глупость, глупость! Зачем ей отель? Наоборот, оставаться надо. Бороться за квартиру. С дядей Федей хотя бы поговорить.
Но чем больше бил ветер в лицо, чем яростнее ее останавливал — тем быстрее Арина шагала. Быстрее на Ленинградский вокзал. Билет на ближайший поезд до Питера. И обязательно где-нибудь еще выпить. Потому что иначе она просто не заснет. Будет рыдать всю дорогу.
