— Но он тебя обнимал.
— Да это у него манера такая! Абсолютно ничего не значит!
— Откуда же я знал?
— Федя… — ее губы задрожали. — Ты так был мне нужен — в тот ужасный день!
Мужчина наконец вытянул из кармана давно ожидаемый ею платок. Вытер остатки ее слез.
— Я хочу знать, что у вас было с моей мамой, — Арина решила выяснить все до конца.
Никаких пауз — начал отвечать с ходу.
— Когда-то — очень давно! — пытался атаковать. Она отшила. Но оказалась мудрой женщиной. Смогла удержать меня при себе. А еще она очень сильная была. Непоколебимая. Я приходил к ней за оптимизмом. Энергией напитывался — твоя мама щедро ее раздавала. А потом — подросла ты.
— Ну, и почему ты молчал?! — вырвался крик души.
— Мама сказала: ты смеешься надо мной. Называешь напыщенным стариком.
— Федя, да ты что?
— Я не поверил. Но решил: дыма без огня не бывает. И ты ведь тоже никак не проявляла своих чувств.
— Но мама… — начала было Арина.
И умолкла.
— Твоей маме очень не хотелось, чтобы ты отпочковалась. Это ведь довольно комфортно — держать при себе взрослую дочь. Напарницу. Собеседницу. Если понадобится — пресловутый стакан воды подаст.
— Ох, почему тебя рядом не было, когда она умерла!
— Аришка, я сам — так себя корю. Что не забеспокоился. Не примчался. Не помог. И что едва не упустил тебя.
— Целый год потеряли, — с укором произнесла она. — Ты знаешь, куда я тридцатого ноября ехала?
— Всю голову сломал.
— К тебе. Все бросила — и помчалась. А в квартиру решила зайти — просто душ принять после поезда, прихорошиться. Когда увидела, что там происходит, — тут же стала звонить. Ты не отвечаешь. Секретарша сказала: переговоры. Я к офису. Засела в кафе напротив. Ну, и увидела. — Взглянула укоризненно.
Он посмотрел непонимающе:
— Что увидела?
— Как ты с красавицей миловался.
— С кем?!
— Ну, такая фифа… в сером платье, норковой шубке и в красных сапожках.
Он так сильно откинулся на узкой кушетке, что стукнулся в стену затылком. Арина бросилась гладить ушибленное место. Дядя Федя захохотал:
— Так вот оно что! А я-то себе едва мозг не вывихнул! Чего ты взбрыкнула, почему убежала? Да ты хоть знаешь, кто эта красавица?
— Я знаю только, что ты с ней переговоры вел. С вином и крекерами, — буркнула Арина. — А потом еще руку поцеловал. И вслед смотрел глазами влюбленными.
— Ну ты фантазерка, — хмыкнул. — Глаза влюбленные, только подумать. Да эта дама — подруга твоего Тимура. Богатая наследница. Юрист. И большая дрянь.
Арина открыла рот. Захлопнула. Пробормотала:
— А какие у тебя с ней дела?
— А такие, что милая красавица однажды — в запале — поклялась тебе отомстить: за смерть Волынского.
— Но я…
— Ариночка, милая, я все знаю. Его инсульт — безусловно, несчастный случай. Но когда женщина теряет любимого — ей очень хочется найти врага. И ты отлично подошла на эту роль.
— А ты откуда узнал?
— Ну, я ведь за тобой все время присматривал. Тем более когда ты стала отелем руководить. Дело непростое. Опыта у тебя нет. Да и Маруся попросила — если что, подстраховать. Вот и понял довольно скоро: что бесконечные проверки, СЭС, налоговая — они не просто так. Стал выяснять — и легко нашел, кто за всем стоит. Встретился с дамочкой. Сначала пытался уговорить. Потом подкупить. А тогда — как раз тридцатого ноября, когда она ко мне приезжала, — понял: красотка решила уничтожить твой бизнес. И это сделает. А мое дело чести: придумать, как ее остановить.
— Дядь Федь… — растроганно пробормотала Арина. — Ты такой умный, оказывается!
Он приосанился:
— Спорить не буду. Но — как честный сумасшедший — признаюсь: решение придумал не я.
— А кто?
— Мне дали очень своевременный совет.
— Кто?!
— Черт его знает. Какой-то абсолютно незнакомый мне старик.
— Он тебе приснился?
— Нет. В тот день я проводил твою врагиню до машины. Сел в свою. И тут дедуля в окошко стучится. Я ему милостыню — он монетки в карман. Потом говорит — я слово в слово запомнил: «Отель «Добролюбов» сегодня ночью подожгут». И прочь.
Я из машины выскакиваю, бегу за ним — а он будто по воздуху. Никак не могу догнать. Решил: значит, и незачем. Остановился. Стал кумекать. Раз прозвучало слово «Добролюбов» — явно неспроста старик. Не пустой бред. И я тогда понял, что предпринять. Просто застраховать твой отель! Немедленно. Дал взятку, чтоб оформили без осмотра, и тем же вечером заключил договор.
— Я знаю, кто этот дед был, — сквозь слезы улыбнулась Арина. — Только ты все равно не поверишь.
— Расскажи. Мне можно.
— Это Год. Нынешний год. Главный над всей планетой. Он мне помогает.
— Ну, на столь высокий статус старичок не тянул, — с сомнением протянул Федор. — Скорее, походил на обычного бомжа.
— Не обижай его, — погрозила пальчиком Арина. — А то рассердится! Расскажи лучше про квартиру.
— А что тут говорить? — пожал плечами он. — Здесь я безо всяких чудес справился. Оснований отчуждать жилплощадь у тебя никаких. Договор дарения заверен на дому. Репутация у нотариуса — хуже некуда. Даже до суда не дошло — твой антикризисный центр мигом на мировую пошел. Ну, и небольшую сумму я им пожертвовал. На развитие медитативных техник.
Арина покосилась на комок цветастой бумаги и обрывки ленточек в углу. Виновато пробормотала:
— А у меня тебе никакого подарка нет.
Он не растерялся ни на секунду:
— Мне не надо подарка. Просто ответь на один вопрос.
— Какой?
— Ты его знаешь. Мы с него начинали.
Внимательно взглянул ей в глаза:
— Когда?
Арина обняла Федора крепко-крепко:
— Да хоть сейчас, дядь Федь. Жаль только, я макияж не успела сделать.
Ровно год спустя
В первую ночь младенца можно было оставить в детской палате, но Арина не захотела расставаться с сыном ни на минуту. Думала: уложит в люльку. Полюбуется смешным, сморщенным личиком. Да и будет отдыхать после родов.
Ее собственная мама когда-то рассказывала, что новорожденные все время спят. Однако Аринин отпрыск почивать никак не желал. Вертелся в пластмассовой колыбельке, выпрастывал, как туго ни пеленала, ручонки. Вопил — тонко и недовольно. Молодая мама раз пять бросалась за помощью: вдруг заболел? Но педиатр с медсестрами дружно уверяли: ребенок здоровый.
