— Вместе с Марианной?
— Конечно, хотя Сучкова ничего обо мне не знала, она даже никогда не видела меня, тем не менее она знала почти все о деятельности Виктора.
— А как же то свидание с Марианной? — Лена удивилась.
— Его не было, Лена, ты веришь всему, что тебе говорят, — Олег погладил Голубеву по щеке, — я все знал о Ворошилове сам.
— Ты их убил? Виктора и Марианну? Почему тогда не убил меня?
— Конечно, не я, — Олег усмехнулся, — я не занимаюсь такими делами или занимаюсь, но крайне редко. Их убрал Ворошилов, не без моей помощи, конечно. Мы с Андреем давно знаем друг друга.
— Почему ты не убил меня?
— Я попросил Ворошилова тебя не трогать, да и потом, ты сама себя спасла. Лена, я жил с тобой четыре месяца, ты все время была рядом, думал, что смогу тебя контролировать и ты оставишь свои мысли о мести. Но потом я понял, что это невозможно, да если честно, мне просто пора уезжать из страны. Все, что хотел, в Центре я доделал, все улики уничтожил.
— Олег, — Лена не могла понять, чего хочет Вертинский — убить ее или взять с собой?
— Да?
— Кто заказал Дмитрия Товстоногова?
— Его первая жена, — Вертинский усмехнулся. — Иногда самые запутанные истории имеют самое простое решение. Она оплатила поддельные результаты анализов Жданову.
— Но разве мог взрослый самодостаточный мужчина застрелиться только из-за того, что он болеет ВИЧ?
— Ну, это смотря как преподнести! Хотя первая жена Товстоногова денег заплатила немного, и на самом деле Дмитрий ничем не болел.
— А если бы Дмитрий не застрелился? А если бы он дождался результатов анализа из другой клиники?
— Ну и ладно, — усмехнулся Олег, — ошибка диагностики, с кем не бывает? Уволили бы первого лаборанта в Центре и принесли свои извинения. Бывшая жена Товстоногова хотела просто помотать ему нервы, да и его новой молодой жене заодно. Я думаю, что на самоубийство она даже не рассчитывала. Так, женская месть.
— Ничего себе месть! — Лена не находила слов, она замолчала, не зная, что сказать.
Вертинский тоже молчал.
— Олег…
— Да?
— Что теперь?
— Лена, зачем ты моталась в Питер и устроила это шоу?
— Ты уже знаешь?
— Мне сегодня позвонили, ты же зарегистрировалась в клинике по своему паспорту, найти тебя несложно. Ты официально работала в центре «Первая помощь», туда и позвонили. Они подозревают тебя в промышленном шпионаже, бред! Зачем ты вообще туда полезла?
— Я решила, что смогу накопать на тебя компромат, — призналась Голубева.
— Накопала? — усмехнулся Олег.
— Нет.
— Ну и правильно, этот Центр вообще не имеет никакого отношения к моей, скажем так, неофициальной деятельности. Надеюсь, ты не думаешь, что я делал пластические операции для преступников в самом центре Питера?
— Нет?
— Конечно, нет! — Вертинский хмыкнул. — У меня в Центре есть свои люди, но они лишь служат для передачи данных, так сказать. Поэтому и о тебе я узнал очень быстро, в том числе и от них.
— Меня теперь посадят? — тихо спросила Голубева.
— Я уезжаю из страны, Лена, — Олег решительно повернул ключ в замке зажигания и тронулся с места, — я не могу оставить тебя вот так, понимаешь?
Голубева молчала, автомобиль петлял по улицам и, наконец, остановился возле какого-то подъезда.
— Достань из бардачка зажигалку, пожалуйста, — попросил Вертинский. Елена открыла бардачок, взяла в руки зажигалку в форме пистолета и протянула ее Олегу:
— Возьми!
— Я передумал, — Вертинский выкинул незажженную сигарету в открытое окошко. — Положи обратно, только аккуратно.
Голубева послушно убрала зажигалку обратно.
— Тяжелая.
— Ты собиралась к Людмиле? — Олег усмехнулся.
Лена огляделась по сторонам:
— Судя по адресу, она именно здесь и живет. Но ты-то откуда это знаешь? — Голубева почувствовала, что ее охватывает паника.
— Я только что был у нее, — усмехнулся Олег, — ты наговорила ей кучу всего на автоответчик. Недаром я был против вашего общения, я знал, что вместе вы можете узнать много лишнего. Знаешь, но я не предполагал, что жена и любовница одного мужчины могут подружиться. Вот уж действительно, непредсказуемая женская логика!
Голубева рванула дверцу и вылетела из автомобиля. Она была уверена, что Вертинский ее остановит, схватит в последний момент за руку, но этого не произошло. Лена забежала в подъезд и, перепрыгивая через две ступеньки, поднялась к квартире Людмилы.
Запыхавшись, она нажала на дверной звонок, но заметила, что дверь в квартиру приоткрыта, Елена отпрянула и застыла на месте. Ужас сковал ее по рукам и ногам. «Я только что был у нее, — эхом отозвались в голове слова Вертинского. — Ты наговорила ей кучу всего на автоответчик». Голубева толкнула дверь и осторожно вошла в квартиру.
— Люда! — прерывающимся голосом позвала девушка, дрожа всем телом. — Люда!
В квартире было очень тихо, Голубева прошла по коридору и остановилась у спальни. Дверь в комнату была закрыта, и Елена осторожно толкнула ее. Тихонько скрипнув, дверь открылась.
Людмила сидела в кресле, глаза ее были открыты, а на груди расползлось огромное кровавое пятно. Ее длинные белоснежные волосы были в каплях крови, а прекрасные фиалковые глаза неподвижно застыли. Лена закрыла рот руками и попятилась — Людмила была мертва. Когда зазвонил сотовый, Голубева едва не закричала в голос, но, увидев незнакомый номер, автоматически поднесла трубку к уху.
— Нашла ее? — это был Вертинский. Голубева молчала, не в силах произнести ни слова.
— Она мертва. На оружии, из которого она была убита, твои отпечатки пальцев. Теперь поворачивайся и быстрее уходи, потому что если тебя обнаружат возле трупа, то мотив преступления будет очевиден. Любовница убила жену.
— Зачем? — дрожащим голосом прошептала Елена, пятясь к выходу.
— Она все знала, а ты теперь будешь молчать. Автоответчик я забрал, не ищи его.
Вертинский отключил телефон, а Голубева, не помня себя от ужаса, подошла к Людмиле и наклонилась над ее лицом. Немного поколебавшись, Елена закрыла ей глаза ладонью и опустилась рядом с креслом. Несмотря на весь ужас ситуации, она все же держала себя в руках, хотя, наверное, ее спокойствие объяснялось шоком.
Елена даже огляделась: красивая спальня, в изголовье кровати фотография в рамке — Дмитрий и Людмила обнимаются и выглядят до неприличия счастливыми.
«Оба мертвы, — Лена размышляла лениво и медленно, словно ее мозг расплавился и теперь напоминал пригоревшую кашу. — Оба мертвы, моя подруга и мой любовник».
