Самый наглядный сегодняшний пример – неравенство в освоении цифровой сферы и его крупные социальные последствия. Интернет и мобильные технологии помогают преодолеть барьеры на пути к информации, образованию и коммуникации. Телекоммуникационная инфраструктура сегодня больше, чем любые другие технологии, представляет собой прогресс.
Но ее доступность не для всех одинакова. Международный союз по телекоммуникациям (МСТ) составил рейтинг более чем 150 стран согласно уровню развития в них телекоммуникационной инфраструктуры, включая стационарную и мобильную телефонию, домашний доступ к компьютеру и интернету, а также проводную и беспроводную широкополосную связь. Все 20 стран, занимающих первые строчки в этом рейтинге, находятся в Европе, Северной Америке и богатых регионах Юго-Восточной Азии и обладают неограниченным интернет-трафиком и повсеместным распространением широкополосного интернета, а количество абонентов мобильной связи в них превышает количество жителей. По другую сторону цифрового барьера в 20 странах, занимающих нижние строчки (все они находятся в Африке), по-прежнему существует лишь ограниченный (в основном коммутируемый) доступ в интернет, мало пользователей, слабо распространена беспроводная широкополосная связь, а доступ к международным массивам данных крайне ограничен. В целом, по данным МСТ, существует 39 «наименее подключенных стран», соответствующих этому описанию, в которых проживает до 2,4 миллиарда человек [88]. (Возможно, вскоре инновационные решения, такие как беспилотные самолеты Facebook на солнечных батареях и высотные воздушные шары Google, смогут помочь Африке заполнить некоторые из этих пробелов.)
Отставание стран в области торговли и инвестиций более противоречиво, хотя логически вытекает из сказанного выше. Классическая экономическая теория учит, что все страны получают выгоду от более открытой торговли (поскольку каждая из них может сосредоточиться на том, что удается ей лучше всего, и предложить это для обмена остальным участникам), однако в реальности все выглядит отнюдь не так просто [89]. Когда препятствия на пути потока капитала, людей, идей и товаров исчезают, недостатки одной страны по сравнению с другой порой становятся просто вопиющими. Преимущества торговли не просто просачиваются, как ручейки из тающего на вершине горы снега, чтобы принести каждому то, что ему нужно. Скорее они стекаются в те страны и города, которые изначально обладают преимуществами.
Некоторые из этих преимуществ возникают естественным образом. Например, Сингапур обладает выгодным положением и глубокими гаванями, которые делают его идеальным торговым центром Азии. Другие преимущества создаются руками человека. Ямайка, еще одно островное государство, имеет даже больше естественных преимуществ, чем Сингапур: более обильные и прибыльные природные ресурсы, близость к крупному открытому рынку и гораздо более привлекательные пляжи. В 1960 г. эти два острова имели сопоставимый уровень ВВП на душу населения. С тех пор сингапурский ВВП на душу населения взлетел выше, чем в Соединенных Штатах, в то время как ямайский реальный ВВП более пятидесяти лет оставался неизменным. Детская смертность на Ямайке сегодня в восемь раз выше, чем в Сингапуре. Статистика убийств и изнасилований на Ямайке одна из самых высоких в мире, в то время как в Сингапуре она одна из самых низких. Разница заключается в том, что Сингапур предпринял политические меры для привлечения инвестиций и высококвалифицированных специалистов и выстроил систему образования, транспорта и энергетики, а также IT-инфраструктуру мирового класса. Ямайка этого не сделала.
Географическое положение, ресурсы, количество рабочей силы и квалифицированных специалистов, инфраструктура, выбор государственной политики, качество юридических и финансовых учреждений, предрассудки, касающиеся расы или пола, – все это гораздо сложнее анализировать, чем тарифные ставки. Вот почему, несмотря на резкое сокращение глобальных торговых барьеров в течение последних двух десятилетий, сегодня всего 10 стран обеспечивают 60 % всей мировой торговли в стоимостном выражении, а 60 стран обеспечивают 92 %. Некоторые страны Африки фактически скатились на более примитивные ступени экономического развития (сокращение собственного производства, более активная добыча полезных ископаемых), после того как деньги и промышленность перекочевали в другие (более готовые для бизнеса) страны Африки и Азии [90]. Международный валютный фонд когда-то поставил обязательным условием финансовой помощи бедным странам открытие их промышленности для иностранных инвестиций и конкуренции. Сегодня он неохотно признает, что было безрассудством требовать этого от стран, где еще не существовало политической и социальной инфраструктуры, которая позволила бы им участвовать в конкуренции на равных
[16].
Отстающие граждане
Экономические преобразования в эпоху Возрождения – развитие сельских областей, переход от феодальной зависимости к наемному труду в сельском хозяйстве, расширение конкуренции в международной торговле зерном и товарами – способствовали успеху хорошо подготовленных граждан и заставили тех, кто оказался в неблагоприятном положении, прикладывать еще больше усилий, чтобы не отставать. То же самое происходит с людьми сегодня. Падение торговых и инвестиционных барьеров позволило перенести трудоемкое производство в те страны, где оно ниже оплачивается. Технологический прогресс, особенно в области вычислительной техники и робототехники, сделал возможной замену рабочих машинами. (По удачному совпадению, слово «робот» произошло от славянского слова, в XIV–XV вв. означавшего часть недели, обычно от двух до четырех дней, когда крестьянин бесплатно работал на своего господина [91].) Обе эти тенденции увеличили прибыли для владельцев и инвесторов и подняли заработную плату для тех, кто обладал управленческими и техническими навыками, вписывающимися в новую динамику. Но они снизили доходы тех наемных работников, чьи рабочие места перешли в офшор или были заняты машинами. Одним словом, отмена экономических барьеров увеличила доходы квалифицированных работников и увеличила разрыв в оплате труда между более и менее образованными кадрами [92].
Регресс
Добросовестное правительство может помочь отстающим быстро догнать тех, кто вырвался вперед (как это произошло в Китае, Гане, Сингапуре и многих других странах). Но внезапные незапланированные шаги назад – социальные, экономические, экологические, биологические и военные потрясения – могут уничтожить достижения даже самых эффективных программ развития. Такие потрясения происходят все чаще. Из десяти наиболее смертоносных стихийных бедствий с 1980 г. восемь произошли после 2002 г. [93]. В наши дни, как и пятьсот лет назад, эти потрясения сильнее всего бьют по малообеспеченному населению. Бедные люди и бедные страны остаются наиболее беззащитными перед стихийными бедствиями и войнами (в развивающихся странах разворачиваются 10 крупнейших военных конфликтов современности, они же служат источником 86 % общего числа (20 миллионов) беженцев в мире) [94], а также перед новыми опасностями, о которых пойдет речь в главе 6. У них не хватает средств, чтобы принять профилактические меры – изучить новые технологии, организовать запасы продуктов питания и топлива, соорудить дамбу или подготовить государственных служащих для помощи населению при стихийных бедствиях, – которые могли бы снизить их уязвимость. У них нет средств на ликвидацию последствий стихийного бедствия – восстановление дорог, школ и больниц. И им недостает средств, чтобы поддержать население, наладив выплату пособий по безработице, организовав удовлетворительную систему здравоохранения, пенсионного обеспечения и хранения частных сбережений. В развитых странах ВИЧ/СПИД считается хроническим, но поддающимся контролю заболеванием. В большинстве стран Центральной и Южной Африки это экономическая и социальная катастрофа. Людей, которые уже испытывают трудности с поиском пропитания, потрясения лишают возможности учиться и работать, загоняют их в нищету, толкают к преступной деятельности, злоупотреблениям, этническому насилию, самоубийствам и голоду.
