Отчасти влияние Савонаролы было связано с атмосферой стремительных изменений, в которой он жил, и с опасениями, которые эти перемены внушали людям. Многие флорентийцы, особенно представители творческих профессий, вдохновлялись учением гуманистов, призывавшим поднять человека выше в Великой цепи бытия, найти божественную искру в художественных, научных и политических стремлениях. Савонаролу и его единомышленников это приводило в ужас. Поднять в иерархии общественных ценностей материальную красоту и светские достижения значило развенчать религиозные ценности – воздержание и покаяние. Деву Марию изображали как миловидную богатую женщину – и этот образ разжигал в мужчинах вожделение [7]. Папа Александр VI (более известный под своим фамильным именем Борджа) был слишком увлечен мирскими делами. История свидетельствует, что он содержал множество любовниц и пренебрегал духовными обязанностями, вместо этого пользуясь своим положением, чтобы обеспечить членам своей семьи высокие посты и незаслуженные богатства. Савонарола призывал людей не забывать о том, что рай и ад – вполне реальные места. К спасению ведут не попытки человека подняться выше себя самого, а повиновение нравственным законам Бога и надежда на Его милосердие в жизни после смерти. Только в духовном Ковчеге Иисуса Христа люди могут спастись от грядущего потопа. Те, кто верил в эти догматы, считали, что культуру нравственной вседозволенности, укоренившуюся в церкви и обществе, необходимо искоренить. Опираясь на эти убеждения, Савонарола ужесточил обычаи и наполнил их новым смыслом и злободневностью. Он взял под свой контроль существовавшие во Флоренции школы для мальчиков в возрасте 12–18 лет и переписал их программу. В результате школы превратились в конвейер по производству фанатичной идеологизированной молодежи, которая патрулировала улицы и обеспечивала выполнение нравственной программы Савонаролы путем запугивания, преследования и насилия [8].
Но больше всего Савонарола был обязан своим невероятным влиянием тем соединяющим и развивающим силам, которые пронизывали его мир. Флоренция превращалась в один из крупных культурных и торговых центров Европы. Идеи, высказанные во Флоренции, расходились так же далеко, как когда-то расходились слова, произнесенные в амфитеатре Рима. Эта закономерность прослеживалась и раньше в искусстве, банковской деятельности и политике. Савонарола усилил широковещательные возможности города с помощью печатного станка. Да, он призывал людей вернуться к ценностям прошлого, но не стеснялся пользоваться для этого новыми технологиями. Если история не ошибается, он был первым итальянским политиком, который использовал печатный станок как средство массовой пропаганды [9]. Он публиковал свои воззвания в виде коротких памфлетов – их можно было быстро набрать и дешево отпечатать [10]. Кроме того, он изобрел «открытое письмо», адресованное всем, кто его прочитает, и предназначенное для формирования общественного мнения [11]. С помощью этих новых инструментов он рассуждал о нравственных заботах и вкладывал в них все больше энергии, пока его движению не стало трудно, а затем и опасно сопротивляться.
Новые костры
Сегодня мы могли бы назвать Савонаролу реакционером или агрессивным экстремистом – некоторые современные ученые так и делают [12], особенно когда речь заходит о его яростной кампании против «того проклятого порока содомии, которым, как вы знаете, Флоренция печально известна на всю Италию. Примите закон, говорю я, чтобы таких людей забрасывали камнями и сжигали без всякой жалости» [13].
Есть и различия. Сегодняшний экстремизм омрачает не только христианство, но и все мировые религии, в том числе ислам, иудаизм и даже буддизм. Маргинальные христианские конфессии, перебравшиеся из США в Уганду, распространяют исламофобию и гомофобию и совершают акты остракизма и насилия в отношении живущих среди них мусульман и гомосексуалистов [14]. Ультраортодоксальные евреи в Израиле атаковали гей-парады и планировали взорвать арабскую школу для девочек [15]. Излишне усердные монахи в Мьянме, где большинство населения составляют буддисты, подстрекали толпу сровнять с землей поселения мусульманских меньшинств [16]. Религиозный радикализм – лишь один из видов экстремистской деятельности. Экстремизм имеет множество обличий, от ультранационалистов в Индии, которые нападают на меньшинства из страха, что культурный плюрализм превратит их самих в меньшинство в их собственной стране, до ксенофобских неонацистских групп, которые усердно пытаются изгнать из Европы неевропейцев.
Но есть и существенные параллели. И тогда, и сейчас укоренившиеся идеологические программы вдруг приобретают новое влияние и масштаб. Костер Савонаролы дает нам три урока об экстремизме в его современном виде.
Этого следует ожидать
Прежде всего его следует ожидать. Экстремизм является такой же частью нынешнего времени, как расцвет гения и системные опасности. Это предсказуемое последствие реакции некоторых кругов на быстрые социальные изменения, а также появление новых ресурсов и технологий, позволяющих мобилизовать эту реакцию и усилить ее голос. Быстрый взлет и широкая география деятельности Исламского государства (ИГИЛ) были бы невозможны 20 лет назад. Движение «Талибан» в 1990-е гг. было племенной, локализованной силой, Аль-Каида является безгосударственным сетевым образованием, но ИГИЛ в 2010-х гг. представляет собой современный, расширяющийся территориальный режим. Социальные сети сыграли решающую роль в его приходе к власти. Серия сенсационных террористических атак и обезглавливаний, доведенных до сведения всего мира, а также изощренная, искусно организованная пропагандистская кампания, объединяющая молодых мужчин-суннитов, недовольных плохим обращением правительства с мусульманами-суннитами, сплотили под знаменем ИГИЛ множество недовольных иракцев, сирийцев и иностранцев [17]. Начиная с 2011 г. к ИГИЛ присоединилось около 30 тысяч иностранцев более чем из ста стран, в том числе около 5000 из Европы и Северной Америки. Это был самый успешный набор иностранных боевиков со времен гражданской войны в Испании в конце 1930-х гг. [18]. Этот успех плюс оружие и финансовая поддержка международной сети джихадистов позволили ИГИЛ нанести военные удары, в результате которых в июне 2014 г. оно взяло под свой контроль Мосул (второй по величине город Ирака с населением 1,2 миллиона человек), а еще через месяц захватило 60 % нефтяных месторождений Сирии – и все это произошло быстрее, чем национальные и международные органы власти успели принять ответные меры. Эти победы, в свою очередь, дали ИГИЛ самообновляющиеся финансовые ресурсы, позволившие увеличить армию и начать решать серьезные задачи государственного строительства, укрепляя свои позиции в качестве нового, возможно, постоянного фигуранта ближневосточной политики.
Как и системные опасности, описанные в предыдущей главе, сегодняшние реакционные и экстремистские силы нельзя уничтожить. Популярная, но ошибочная точка зрения гласит, что экстремизм можно подавить с помощью образования. Но Савонарола был весьма образованным человеком. Он прекрасно разбирался в праве, философии, теологии и гуманитарных науках и тем не менее выступал за сожжение книг и избиение камнями проституток, а также учил, что однополый секс, к которому флорентийцы относились в общем терпимо, заслуживает смертной казни. Так же и главные творцы современных экстремистских движений нередко бывают весьма образованными людьми с естественно-научными, медицинскими и инженерными дипломами [19]. Террористы-смертники в израильско-палестинском конфликте в три раза чаще имеют высшее образование, чем население в целом [20]. Две трети террористов, спланировавших и осуществивших угон самолетов 11 сентября 2001 г., посещали университеты [21]. Лидер Исламского государства Абу Бакр аль-Багдади в совершенстве владеет классическим арабским языком и, по некоторым данным, имеет несколько ученых степеней в исламоведении [22].
