Я встрепенулся. Рукавички? На мои лапы? Вот уж нет. Нет, нет, нет и нет. Даже если мне предложат главную роль в спектакле.
Но они уже забегали в поисках необходимого.
Пока их не было, я развлекался – сбил с веток несколько блестящих елочных шаров. Как и в прошлом году, я назначил себе пять очков, если они упадут среди свертков с подарками, и еще пять бонусных, если выкатятся на ковер.
В сумме выбил сто двадцать.
Блестящий результат! Побил даже прошлогодний рекорд. Все дело в практике, запомните. Знаете такую поговорку: «Терпение и труд все перетрут»?
Голая снизу
Ой, да ладно, ладно! Да, никто их не предупредил, когда они вернулись. А нечего бегать как сумасшедшие, под ноги надо смотреть. Три пары ног могут перетоптать гору украшений, прежде чем сообразят, что надо бы остановиться. Так что повсюду образовались хрустящие сверкающие россыпи. Опять народ собрался. Отцу Элли пришлось возюкать по ковру пылесосом, а маме – целую вечность выковыривать микроскопические осколки из меховых тапочек тети Энн, оставленных под диваном.
После этого все успокоились. Все, кроме папаши. Он то и дело бурчал: «Я же говорил, что нужно отправить Таффи за решетку. Только поглядите на елку! Черт-те что! Снизу почти голая, а вверху перегружена игрушками. Вид отвратный».
Элли явно волновалась, как бы меня не сдали в приют.
– Можно перевесить на нижние ветки часть шариков, до которых Таффи не дотянулся.
Но мистер Все-Не-По-Мне едко хмыкнул:
– Да, чтобы помочь маленькому дружелюбному зверьку перекокать остальные.
Нет, вы слыхали? Всех собак на меня вешают. Я, между прочим, шары не бил. Я всего-навсего позволил им катиться куда вздумают. Я, что ли, виноват, что люди не смотрят, куда ставят ножищи?
Я окатил его ледяным кошачьим взглядом на прощанье. После чего заткнул лапами уши, чтобы не слышать, как Элли, Ланцелот и Люсиль отплясывают, распевая великий шедевр о трех чопорных котятках, которые потеряли рукавички, нашли рукавички, испачкали рукавички, постирали рукавички, высушили рукавички…
Ох, нет, увольте. Жизнь их так скучна и монотонна, что меня клонит в сон даже когда я излагаю ее в кратком пересказе.
Хр-хр-р-р-р-р-р-р-р…
Шоколадные монеты и сосиски
Вечером в спальне Элли Трое Простодушных долго не могли успокоиться, все перешептывались.
– Ур-р-р-ра! Завтра Рождество!
– Проснемся и найдем на кровати носок от Санты!
– А на завтрак дадут сосиски!
– А потом будем распаковывать подарки!
– А на обед такую вкуснятину дадут – зашибись!
– И суперпотрясный рождественский пудинг!
– А потом все соберутся в гостиной смотреть наше представление!
– Оно будет просто волшебным!
Я устроился на кровати Элли. Она меня обняла.
– Ой, Таффи! Как же я тебя люблю!
А она ничего, славная. Я расщедрился и мурмуркнул. Носки Санты меня тоже интересовали. Подождем.
Но увы. Посреди ночи здоровущая ручища сгребла меня за загривок и вышвырнула на лестницу.
– А вот никаких тебе носков. Не дождешься!
Ну, Санта, спасибо тебе большое! Они позакрывали все двери, пришлось довольствоваться мягким теплым полотенцем в ванной комнате, которое я стянул с вешалки. Ночь прошла недурно, хотя разбудили меня смехотворно рано дикими воплями:
– Глядите! Санта оставил нам носки!
– Шоколадные монетки!
– А у меня прыгающий лягушонок!
– У меня заводная мышка!
Ой, я вас умоляю! Ну сколько лет Элли и близнецам? Три? Меня вы не застукаете за игрой с заводной мышью… Разве что загнать ее в меховой тапок тети Энн и довести бедняжку до сердечного приступа.
Но торчать одному в ванной скучно. Лучше пойти проведать Сантины носки.
Я запрыгнул на кровать к Элли.
Она протянула ко мне руки.
– Ой, Таффи, Рождество – такое чудо, правда? Ты согласен, я знаю, хоть и не любишь шоколадные монеты.
Это кто сказал, что не люблю? Они золотые, блестящие, их приятно пулять с кровати.
Ой, ладно, ладно. Открутите мне за это хвост! Да, некоторые канули в здоровенную дыру, которую мистер Могу-Все-Починить-Сам проделал в полу, ремонтируя текущую трубу. Разве это я виноват, что дыра настолько глубока, что бедняжка не смогла их вытащить?
Нет. Он, и только он.
Но поскольку Элли досталось чуть меньше шоколада, чем обычно, она быстрее проголодалась, и мы наконец отправились завтракать. Впрочем, Дух Рождества обходил меня стороной. Никто не предложил мне праздничное меню. Чтобы раздобыть сосисок, пришлось запрыгнуть на колени Ланцелоту и пихнуть его головой под локоток.
Успешно! Сосиска, от которой он пытался отпилить кусок, соскользнула на пол. Даже за мышью я бы не кинулся резвее.
Попалась!
Самое безопасное – отволочь трофей в сад. Я рванул сквозь кошачью дверцу…
И услышал, как за спиной щелкнула задвижка. Мистер Не-Очень-То-Славный тоже действовал оперативно.
Ну что ж, и вам счастливого Рождества!
Дождь из еды
Пока я отыскал единственное незапертое окно спальни и протиснулся в дом, взрослые успели убрать после завтрака и начали готовиться к рождественскому обеду: нафаршировали индюшку, связали ей крылышки и ножки и выложили на противень.
Я вас спрашиваю. Только честно! Они меня критикуют за то, что гоняю воробьев. Но я бы никогда не стал так измываться над птицей!
Лицемеры!
В общем, как только бедняжка оказалась в духовке (то бишь вне досягаемости), четверо взрослых перешли к детям в гостиную, чтобы открыть подарки.
Я и забыл уже, что мой самостоятельный хвост разметал все записки с именами и запрятал их под ковер.
Ой-ой-ой. Что тут началось.
– А это кому подарок? Тут не написано.
– На этом свертке нет карточки.
– И на этом. И вон на том.
Мне прям стыдно стало. (Я и не думал, что мой хвост так мощно набедокурил.) Дети перекопали все коробки и взвыли.
– Нигде нет карточек!
– Что же делать?
– Придется угадывать.
Ну, теперь начнется. Тут же пошли споры.
– По-моему, это мой подарок.
