– Вы уверены? – усмехнулся Гитлер. – Вы же только позавчера говорили, что после взятия Дубно танковая группа фон Клейста без проблем выйдет к Днестру и форсирует его, что до Киева больше нет никаких препятствий. Всего два дня назад! А сегодня я с удивлением узнаю, что русские наносят удар в спину нашим частям и, по сути, отрезают их от тылов и снабжения. Как это понимать?
Генерал-полковник посмотрел на фюрера поверх круглых очков (совсем как строгий учитель – на нерадивого ученика) и слегка вздохнул:
– Группа армий «Юг», к сожалению, не может вести наступление по всему фронту сразу. В ее тылу – значительные силы противника, как минимум два советских механизированных корпуса. Это не считая отдельных танковых групп, которые доставляют немало хлопот. Русские по-прежнему угрожают Дубно с юго-запада, мы вынуждены перебросить дополнительные силы на его защиту. В городе – большие запасы горючего и снарядов для 11-й танковой дивизии, ремонтные мастерские, артиллерия, тыловые части. Если это достанется большевикам… Кроме того, по-прежнему сохраняется угроза прорыва советских частей с севера, из района Пинских болот: 17-й стрелковый корпус, например, может нанести удар от Рокитного прямо во фланг группе фон Клейста…
Франц Гальдер показал на карте, потом пояснил:
– Надо очистить тылы от разрозненных русских групп, ликвидировать угрозу с юго-запада и севера, защитить Дубно. А затем уже думать о наступлении на Киев.
Фюрер недовольно поморщился:
– И как скоро этого можно ожидать?
– Не раньше 10 июля, – осторожно ответил Гальдер, – но более реальный срок – 15 июля. Это при том, что нам удастся прорвать русскую оборону у Стыри. Я имею в виду – 13-й панцерной дивизии. Иначе опять придется стоять и ждать, пока не подойдет пехота, а она, как я уже вам говорил…
– Да-да, – махнул рукой Гитлер, – помню: не может подойти, потому что все дороги заполнены нашей же бронетехникой. Мосты разрушены или взорваны, переправ нет… Хотя нам все же удалось захватить часть их в целости и сохранности!
– Только благодаря быстрым танковым прорывам, – ответил Франц Гальдер. – Иначе бы моторизованные части стояли у каждой речки и ждали понтонеров. Вначале, когда русское командование не могло как следует организовать оборону, нам удалось взять ряд важных мостов. Но теперь, к сожалению, ситуация другая – сопротивление советских корпусов с каждым днем возрастает, подобные прорывы становятся почти невозможными. Русские успевают отойти и взорвать после себя мост…
– Разумеется, – пожал плечами фюрер. – Мы на их месте делали бы то же самое. Вот я и говорю – надо как можно скорее выйти к Днестру! С ходу форсировать и идти на Житомир, а затем и на Киев. Речь идет не о разгроме советских армий, бог с ними, пусть уходят на восток, а о скорейшем захвате промышленных районов Украины. Целыми и невредимыми! Прежде всего это Донбасс, угольный бассейн, Харьков, Кировоград, Николаев, Днепропетровск… Фон Клейст сможет нам это обеспечить?
– Конечно, – уверенно произнес Гальдер. – После взятия Ровно 3-й моторизованный корпус нацелится на Киев, создаст плацдармы на левом берегу Днепра. Другие же танковые дивизии нанесут удар западнее, в направлении на Кировоград, В это же время наши 6-я и 17-я армии будут двигаться на юго-восток, чтобы вместе с 11-й танковой дивизией окружить группировку противника у города Бердичев…
– Ну вот, – одобрительно произнес Гитлер, – так-то лучше! Я уверен, что нам удастся закончить Русскую кампанию еще до наступления зимы, как и предполагалось…
– К сожалению, в войсках большие потери, – заметил начальник Генштаба, – на сегодняшний день – почти пятьдесят тысяч человек. Это и раненые, и убитые, и пропавшие без вести, все вместе. Еще примерно столько же – тяжелобольные и контуженые.
– Сто тысяч человек – и всего за одну неделю? – удивился Гитлер. – Почему так много?
– Русские солдаты – стойкие и упорные, – пожал плечами Франц Гальдер, – дерутся до последнего. Мне говорили, что экипажи советских танков, расстреляв снаряды и патроны, не сдаются в плен, как положено, а сжигают себя вместе с машинами. Отсюда и упорные бои, и большие потери, особенно в моторизованных корпусах.
– Да уж, – скривился фюрер, – большевики – все фанатики!
– Это характерно не только для комиссаров, – возразил Франц Гальдер, – но и для обычных солдат. Русские жертвуют собой, причем без всякого приказа свыше…
– Разрешите, мой фюрер? – неожиданно вступил в разговор инспектор моторизованных войск генерал-майор Вильгельм фон Тома.
– Да, – кивнул Гитлер.
– Я только что вернулся с фронта, инспектировал 3-ю танковую группу, – пояснил Тома. – И лично был свидетелем подобного случая. Типичный пример русского фанатизма! Два красноармейца засели с тяжелым пулеметом у дороги и расстреляли мою колонну. Легковую машину и грузовик с охраной. Изрешетили за минуту! К счастью, ни я, ни адъютант не пострадали, но трое наших солдат и унтер-офицер погибли, а еще двое оказались ранеными. Я приказал подавить пулемет, бронетранспортер с близкого расстояния расстрелял фанатиков. Потом мы их осмотрели. Оказалось, что оба были уже тяжело ранены, еще до начала боя: у одного – перебиты ноги, у другого – снарядный осколок в боку. Им надо бы в госпиталь, но они остались, чтобы прикрыть отступление своих товарищей. С точки зрения военной науки – абсолютно бессмысленно: они не могли долго сопротивляться… Тем не менее мы потеряли шесть человек и две машины. Не говоря уже о факторе времени… И я уверен, что эти двое действовали не по приказу, а по своей собственной воле. Похоже, они даже не были коммунистами – не нашли партийных билетов. Обычные деревенские парни, судя по военным книжкам – откуда-то из-под Воронежа…
Фюрер помолчал, затем произнес:
– Спасибо, генерал. Это, конечно, весьма познавательный рассказ. Так сказать, личные впечатления… Но меня больше интересует другое – какой настрой у наших солдат? Это гораздо более важно, чем фанатизм русских…
– Хороший, боевой, – тут же ответил фон Тома, – наши парни чувствуют свое превосходство и уверены в скорой победе. Но я не стал бы сбрасывать со счетов умение русских стоять до конца. И особенно их способность жертвовать собой…
– Что-то вы слишком тепло отзываетесь о противнике, – с раздражением произнес Гитлер. – Похоже, прониклись к русским симпатией. Не с того ли самого момента, когда учились в Казанском военном центре? Похоже, генерал, вы несколько оторвались от реальности, засиделись в штабе. Надо бы попросить фон Браухича подыскать вам должность в какой-нибудь дивизии. Скажем, в одной из танковых…
Фон Тома слегка склонил голову:
– Когда прикажете отправиться на фронт, мой фюрер?
– Ладно, – махнул рукой Гитлер, – потом. А пока давайте посмотрим, что мы можем сделать для фон Клейста. Не век же ему торчать у этого самого Ровно!
Глава шестая
Ночь прошла спокойно: немцы, вопреки ожиданиям, не предпринимали новых атак. Что, в общем-то, понятно: понесли большие потери, требовалось прийти в себя…
