Трудно отделаться от мысли, что «Евразия» Путина в каком-то смысле стала географическим выражением некоей отдельной, обособленной от мира веры. Сто лет тому назад евразийцы породили новый, вымышленный континент, который с каждым десятилетием становился все более реальным, – тем временем Россия, прежде реальная, все более превращалась в фикцию. Не отпускает подозрение, что это две стороны одной медали.
Дугин – изобретатель, строитель и популяризатор Евразии – предвидел российскую позицию в украинском конфликте с самого начала. Уже в интервью 3 марта 2014 года, задолго до захвата Донецка и Луганска
[485], и за полтора месяца до того, как это слово прозвучало в ходе «Прямой линии» Путина, он настаивал на официальном признании «Новороссии», а далее предсказал, что ополченцы провозгласят независимость Донецка и Луганска, – опять-таки за несколько недель до того, как это произошло. Он даже предугадал флаг ДНР: красный с голубым Андреевским крестом. Как мы уже говорили во введении, он предсказал, что Россия введет большие армейские подразделения, и это тоже осуществилось в августе 2014 года, когда с линии фронта в Россию стало поступать все больше трупов, – родственникам погибших сообщали, что с ними произошел несчастный случай во время учений у границы с Украиной.
Тем временем начала сбываться и давняя мечта Дугина о евразийской идентичности России. Когда-то она казалась эксцентричной, безумной, но в мае 2015 года в столице Казахстана Астане был подписан договор о создании Евразийского союза по проекту Путина с участием России, Казахстана и Беларуси.
К марту 2015 года роль Дугина в украинском конфликте стала столь очевидной, что правительство США распространило на него личные санкции, как на лидеров сепаратистов. Сам Дугин о своем отношении к событиям последних двух лет предпочитает говорить с осторожностью, мол, он просто обладает талантом провидца, он вовсе не «нашептывает» советы на ухо высоким чинам, не оказывает закулисного влияния. В октябре 2015 он назвал новую, экспансионистскую фазу российского национализма «диастолой» (фаза сердечного цикла, когда кровь расходится по сосудам тела). История, говорит он, повинуется определенному ритму, и он вовсе не вдохновлял экспансионистскую фазу этого цикла, «но не просто ждал, наблюдая (как ждут троллейбус)»:
Я как геополитик следую за пульсом русской истории – это и мой пульс тоже, мое сердце стучит в таком же точно ритме, как и сердце моей страны, моего народа
[486].
Провидческие способности Дугина отчасти объясняются его связями с кремлевскими консерваторами, но в большей степени эти прорицания указывают на резкий поворот России, мир перевернулся вверх тормашками. Этот новый мир, нащупав собственные детерминистские законы воображаемой вселенной, то соприкасается с нашим, то полностью отделяется от него.
Сотворение Евразии напоминает сюжет рассказа «Тлён, Укбар, Орбис Терциус» аргентинского писателя-сюрреалиста Хорхе Луиса Борхеса: в XVII веке тайная группа интеллектуалов, именовавшаяся «Орбис Терциус», обнаружила планету Тлён. Тайну хранили и передавали из поколения в поколение посвященным, накапливались артефакты и хроники этой планеты. Основной целью было в итоге внедрить Тлён в реальный мир:
Почти сразу же реальность стала уступать в разных пунктах. Правда, она жаждала уступить… Достаточно было любого симметричного построения с видимостью порядка – диалектического материализма, антисемитизма, нацизма, – чтобы заворожить людей. Как же не поддаться обаянию Тлена, подробной и очевидной картине упорядоченной планеты?
[487] (Пер. Евг. Лысенко.)
Сто лет тому назад группа ученых, во многом схожая с «Орбис Терциус», попыталась внедрить в реальный мир Евразию, опираясь на множество лингвистических, антропологических, исторических и геополитических соответствий. Прожив более восьмидесяти лет в книгах, эти идеи наконец достигли заметного успеха – из тенденциозных и замкнутых ученых рассуждений они перешли в популярную историографию, затем превратились в политическую платформу и вот уже сделались официально признанной национальной идеей России, звучат из уст главы государства.
Реальность «стала уступать», и она «жаждала уступить».
Евразийская революция предполагала скорее культурное, чем политическое покорение мира, но через культуру началось покорение самой реальности. Огромность этой победы и репутация основателей движения только выиграли благодаря тому, что сама теория настолько шатка, неубедительна, граничит с мошенничеством. Да, евразийство – подделка, превзошедшая оригинал, но не потому что подделка хороша, а потому что она столь нагло врет, что уничтожает и саму истину.
Евразийство останется свидетельством дерзости «бумагомарателей», их способности конструировать порядок целиком из слов и символов, и того, в каких масштабах ныне совершается это конструирование. Евразия, говоря словами Борхеса, «лабиринт, придуманный людьми, лабиринт, созданный для того, чтобы в нем разбирались люди».
Избранная библиография
Беляков С. Гумилев, сын Гумилева. М.: Астрель, 2012.
Бромлей Ю. Очерки теории этноса. СПб.: ЛКИ, 2008.
Воронков К. Алексей Навальный, гроза жуликов и воров. М.: Эксмо, 2012.
Вспоминая Л. Н. Гумилева. Воспоминания. Публикации. Исследования/Сост. и комм. В.Н. Воронович и М.Г. Козырева. Мемориальный музей-квартира Л.Н. Гумилева. СПб.: Росток, 2003.
Герштейн Э. Мемуары. М.: Захаров, 2002.
Глебов С. Бзразийство между империей и модерном: история в документах. М.: Новое издательство, 2010.
Дугин А. Конспирология: теория заговора, секретные общества, великая война континентов. СПб.: Евразия, 2005.
Дугин А. Основы геополитики: геополитическое будущее России. М.: Арктогея, 1997.
Дугин А. Поп-культура и знаки времени. СПб.: Амфора, 2005.
Жегулев И., Романова Л. Операция «Единая Россия»: неизвестная история партии власти. М.: Эксмо, гон.
Киселев А. (ред.). Политическая история русской эмиграции, 1920-1940: документы и материалы, т. VII. М.: Русское небо, 1999.
Коровин В. Накануне империи. М.: Издательство «Евразийское движение», 2008.
Крючков В. Личное дело. М.: Эксмо: Алгоритм, 2003.
Лавров С. Лев Гумилев: судьба и идеи. М.: Сварог и К, 2000.
