Шлеван ему улыбнулась:
– Не сомневаюсь, что людям из иного мира нужно к этому привыкнуть. В свое время я много вкусного попробовала, когда путешествовала по другим мирам. Много, много, много всего.
Джейн отвлеклась от Алана и снова посмотрела на Шлеван:
– Правда? Вы жили на корабле?
– Да-да-да! Я навещала друзей на Атиелле, когда началась чума. Я оказалась заперта здесь и отрезана от своей семьи на Сектилии. А я была совсем молоденькая. Думала, что проведу здесь остаток своих дней. Но теперь пришли вы, Квазадор Дукс Джейн Холлоуэй, и ищете добровольцев в свою команду. Надеюсь, вы рассмотрите мою заявку.
– Разумеется, – тепло сказала Джейн. – Полагаю, скоро Гис’Дукс расскажет мне о других добровольцах.
– Боюсь, их будет немного, – грустно сказала Шлеван.
Алан осушил стакан воды.
– Не важно, сколько их там. Если ты не возьмешь Шлеван, ты просто дура. – С этими словами он сбежал.
Рон тихо хихикнул, когда Алан исчез, и сказал Шлеван:
– Кажется, вы ему нравитесь.
Шлеван задумалась, и тут в разговор влез Тинор:
– Ему, наверное, не нравится игра, в которую играют молодые женщины.
– Что за игра? – Аджайя сузила глаза.
Тинор оживился;
– Одна девушка подговорила другую потрогать его репродуктивные органы, чтобы сравнить их размер и форму с сектилианскими мужчинами. Его реакция всех очень рассмешила, и девушки придумали игру. В зависимости от того, насколько трудно до него добраться, за прикосновение начисляются очки.
– Тинор-Тинор-Тинор! – закудахтала Шлеван. – Не дразни наших гостей!
– Но я же в этом не участвую! Все пытаются набрать очки. И вы тоже считаетесь, доктор Рон Гиббс. За вас дают больше очков, поскольку доктор Аджайя Варма защищает вас от девушек.
– Здорово, – вежливо улыбнулся Рон.
Аджайя закрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться.
Джейн в ужасе представила себе Алана и эту игру. Спросила у Тинора:
– Но какое отношение все это имеет к мастеру-целителю Шлеван?
Тинор оскалился:
– Мастер Шлеван – одна из немногих женщин, которых он видит каждый день и которая при этом не пытается схватить его за гениталии.
Рон поднял одну бровь, скривил губы и, кажется, хотел задать вопрос. Джейн побоялась, что разговор перейдет на секс, и сама спросила у Шлеван:
– Вы вызвались добровольцем? А кто-то еще из тех, когда я знаю?
– Я! – радостно сказал Тинор.
Джейн улыбнулась. Может быть, ей это казалось, но Тинор в последние дни стал выглядеть женственнее. На высоких угловатых скулах выступил нежный румянец.
Шлеван наклонила голову:
– Боюсь, Ква’Дукс, что мы прилагаемся друг к другу.
– Вы полагаете, что разумно брать на борт подростка, мастер Шлеван?
– Конечно. Именно там безопаснее всего будет перейти из детства в зрелость. – Шлеван откусила кусок, не спеша с объяснениями. – Тинор сирота, как и я. Ребенок – не просто мой ученик. Отец Тинора был убит непатроксами, а ius мать умерла от генетического заболевания, когда iad был совсем маленьким. После чумы осталось множество детей без родственников, которые воспитали бы их. – Шлеван задумчиво прожевала еще кусок. – Я лечила мать Тинора и поэтому могла отправить ium на лотерею усыновления, но, поскольку мои собственные дети остались на Сектилии, я решила вырастить Тинора как своего.
– Мастер-целитель Шлеван – моя субидия, суррогатная мать, – вклинился Тинор.
– К этому моменту я осталась единственным мастером-целителем в этом районе, – продолжила Шлеван, – я оказалась привязана к этому месту. Это тело еще послужит Сектилии. Если вы примете нас, я буду счастлива, счастлива, счастлива служить вам.
– А почему вы говорите, что Тинору будет безопаснее на борту «Спероанкоры»? – не поняла Аджайя.
Шлеван запила еду долгим глотком воды и вздохнула:
– Весьма высока вероятность того, что Тинор имеет тот же самый фатальный генетический дефект, что и ius мать. До чумы такие вещи легко лечили. Сейчас же… – она обвела взглядом столовую, – это просто считается неважным. Если дефект проявится, ребенок умрет. Примерно в течение десяти лет после достижения половой зрелости.
Мгновение висела тишина, а потом Аджайя спросила:
– Могу ли я спросить, как вы пережили чуму?
– Я – случайно. – Шлеван стала очень серьезной. – Я была очень близка к смерти, но некоторые умирают дольше других. Не знаю, может быть, у меня есть какое-то анатомическое отличие, или в моем теле оказалось меньше сквиллов и они не смогли меня убить, или сработал какой-то другой фактор. Кто-то – мы предполагаем, что это были Объединенные разумные расы, – запустил в атмосфере Сектилии и Атиеллы ядерные реакции, уничтожившие всю нашу технику. Те, у кого еще остались силы, или те, кто оказался в безопасном месте, выжили. Очень много времени ушло на выздоровление и поиск других. С тех пор я выучила восемь мастеров-целителей, которые отправились в другие поселения в обмен на товары и услуги.
– Но если вы единственный медик здесь, как Пледор вас отпустил? – спросил Рон.
На лице Шлеван промелькнуло презрение.
– Гис’Дукс Стен слишком молод и не помнит дней до чумы. Он не в состоянии понять, какое медицинское оборудование установлено на борту «Спероанкоры». Он возьмет меня с собой, чтобы я его лечила.
31
Алан мечтал поскорее сбежать из поселения Стен навсегда. Но оказалось, что это произойдет не так-то быстро. Пока Джейн определяла порядок приема атиелланских добровольцев, он занялся единственным, чему еще мог доверять, – работой. Старый изношенный шаттл должен взлететь. Ему помогал Рон, а еще Джаросс – женщина, которую Джейн привела из поселения Хатор. Джаросс оказалась инженером, то есть нормальным человеком с точки зрения Алана. Она училась на самой разной сектилианской технике, пусть большая часть этой техники после чумы уже не использовалась. На корабле она пригодится.
Джаросс некоторое время наблюдала за работой Алана и Рона, а потом, видимо, пришла к мысли, что они понимают, что делают. Тогда она спросила, что делать ей. Работала она как следует, не боялась испачкаться и не стеснялась задавать вопросы, если чего-то не знала. Алан такое ценил. Отношения между поселениями Стена и Хатор были натянутыми, поэтому Джаросс решила, что лучше будет чем-нибудь заняться и не показываться Пледору на глаза. Алан это понимал.
Помощь пришлась очень кстати, потому что дел было много, но вместе с тем помощь утомляла Алана. Он любил работать в одиночку, а в нынешнем мрачном настроении вовсе не хотел постоянно общаться на чужом языке, хоть он и понимал, что как раз к этому придется приложить усилия, чтобы его не считали вовсе уж ничтожеством.
