Частный сыск был интересной работой. Опасной и волнующей. Но никого еще не обогатившей. Не то что в сериале «Частный детектив».
Дэйви едва ли не с детства был по уши влюблен в Карен Уиллис. Как же он горевал, когда ее посадили, а семья от нее отвернулась! То дерьмо, которое она прикончила, само напрашивалось на такой конец. Но Дэйви подписался на это дело не ради Карен. Ради себя. Он хотел денег, вот что. А у Грейс Брукштайн деньги были.
Наконец тюремные ворота открылись, и охрана начала проверку посетителей. Дэйви посещал бесчисленное количество подобных учреждений, и знал порядки. Пальто и туфли – прочь, драгоценности сдать. Сканер, детектор металлов. Собаки. Все как в аэропорту, только без багажа и магазинов дьюти-фри. Зато здесь интереснее наблюдать за людьми. Сразу можно было узнать мамаш по устало опущенным плечам, выражению обреченности и лицам, состарившимся от многих лет боли и безысходности. Мужья все обрюзгшие, длинноволосые: явные признаки наркомании. Но мужчин в очереди было очень мало. В основном женщины и дети, преодолевшие холод долгого путешествия в Бедфорд-Хиллз в надежде сохранить семью.
«Женщины менее эгоистичны, чем мужчины, – подумал Дэйви. – Но и куда более хитры. Мужчины лгут, когда не могут иначе. Женщины – ради развлечения».
Он выслушает Грейс Брукштайн. Но ни одно слово не примет на веру.
Дэйви вошел в комнату для посетителей и уселся за деревянный стол. Напротив примостилась тощая девчонка.
– Думаю, вы ошиблись комнатой, – вежливо заметил Дэйви. – Я жду миссис Брукштайн.
Девчонка улыбнулась:
– Я Грейс Брукштайн. Как поживаете, мистер Баккола?
Дэйви пожал ей руку, стараясь скрыть, как шокирован.
– Спасибо, хорошо.
«Иисусе милостивый! Что с ней стряслось? Она ведь пробыла здесь не больше месяца!»
Грейс Брукштайн, которую он ожидал увидеть, была укутанной в меха стервочкой из зала суда, гламурной, ухоженной, увешанной бриллиантами, с презрением смотревшей на окружающих. Этой же девчонке на вид было лет четырнадцать: коротко стриженные волосы и бледное лицо уличного мальчишки, сломанный нос, черные тени под глазами. Судя по виду, она все это время ничего не ела. Крошечная фигурка утопала в оранжевом спортивном костюме не по росту. Пожимая руку, Дэйви заметил, что у нее почти прозрачная кожа.
– Карен сказала, что вы нуждаетесь в помощи.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне доказать, что Джон Мерривейл подставил меня и моего мужа. – Грейс начала с главного.
А вот об этом Карен ничего не говорила.
«Она просит, чтобы ты кое-что для нее накопал» – вот ее точные слова. И ничего о том, что Грейс Брукштайн – гребаная дура с тараканами в башке, убедившая себя, что ее старика подставили. Каждая собака в стране знала, что Ленни Брукштайн – такая же фальшивка, как трехдолларовая банкнота.
«Джон Мерривейл? Второй человек в «Кворуме»? Тот парень, который согласился сотрудничать с ФБР?»
Грейс, похоже, прочитала мысли частного сыщика.
– Понимаю ваш скептицизм, – кивнула она, – и не жду, что вы мне поверите. Я всего лишь прошу вас разобраться кое в чем. Сама я часами просиживаю в библиотеке, пытаясь хотя бы до чего-то докопаться, но, как вы понимаете, мои возможности сильно ограничены.
– Послушайте, миссис Брукштайн…
– Грейс.
– Послушайте, Грейс, я и рад бы вам помочь, но, откровенно говоря, ФБР прочесало финансовые документы «Кворума» частым гребнем. Если и были какие-то доказательства того, что Мерривейл подставил вашего мужа, неужели воображаете, будто их бы не нашли?
– Это вовсе не обязательно, тем более что они ему доверяют. Джон сотрудничает с ФБР, мистер Баккола. Член команды, ведущей расследование. Неужели не понимаете? Он убедил ФБР, что стал одним из них. Поверьте, Джон Мерривейл умеет внушить доверие!
– Внушить доверие – дело одно. А вот спереть семьдесят пять миллиардов долларов и упрятать туда, где никто, ни комиссия, ни самые сообразительные умы в Бюро, не может их разыскать… многие посчитали бы это невозможным.
Грейс улыбнулась:
– По-моему, именно так мой адвокат и сказал присяжным. И вот я здесь.
Дэйви улыбнулся в ответ. «Туше!»
– Я в жизни не читала банковских документов. Мистер Мерривейл – финансовый гений. Если я могла украсть деньги, то это и ему под силу. Не так ли?
«Черт, я недооценил ее. Девочка не рехнулась, нет. Возможно, просто ошибается? Но дурой ее не назовешь».
– Хорошо, миссис Брукштайн. Попробую что-нибудь накопать. Но предупреждаю, что не верю в преждевременные выводы. Это противоречит моим убеждениям.
– Понимаю.
– Если я берусь за дело, то стараюсь быть непредубежденным. Я ищу правду, и то, что найду, может вам не понравиться.
– Я готова рискнуть.
– И вам нужно знать еще вот что: все это требует времени. Дело сложное. Информацией владеют сразу три источника: ФБР, полиция и Комиссия по ценным бумагам и биржам. Везде имеются люди, которые согласятся со мной поговорить, но не ждите быстрых результатов.
Грейс, горько усмехнувшись, оглядела стены клетушки.
– Время – единственное, что у меня осталось, мистер Баккола. Я никуда не тороплюсь.
– Куда ты, милый? Вернись в постель!
Гарри Бейн жадно оглядел распростертое на простынях роскошное обнаженное тело жены и перевел глаза на часы.
«Шесть утра. Гребаный «Кворум»!»
– Не могу. В семь совещание бригады.
– Скажи, что заболел…
– Невозможно. Это я всех собираю.
Вся Америка ненавидела Ленни Брукштайна. Но в этот момент Гарри Бейн готов был его разорвать… если бы тот не был уже мертв.
Приняв дело, Бейн рассудил, что сумеет перехитрить такого уличного драчуна, как Брукштайн. Скрыть семьдесят пять миллиардов невероятно сложно. Все равно что запрятать целую страну. «Простите, вы не видели Гватемалу? В июне прошлого года какой-то еврей из Куинса – он уже погиб – сунул ее незнамо куда…»
Конечно, он найдет деньги. Разве можно не найти?
И вот прошел почти год – и ничего! Бригада Гарри Бейна на время расследования обосновалась в старом офисе «Кворума». С помощью Джона Мерривейла следователи потратили миллионы долларов, выискивая следы по всему миру от Нью-Йорка до Большого Каймана, от Парижа до Сингапура. Вместе они налетали больше воздушных миль, чем стая канадских гусей, проводя тысячи допросов и изымая бесчисленные банковские отчеты. Похоже, были учтены даже походы Брукштайна в туалет.
И ни чертова цента пропавших миллиардов…
Неудачи не были следствием бездействия ФБР. Пусть у Гэвина явно поехала крыша, но нельзя было не заметить, что парень предан делу. Насколько было известно Бейну, у Гэвина вообще не было личной жизни – ни друзей, ни семьи. Он жил и дышал делом «Кворума», с рвением гончей скрупулезно шел по оставленному Ленни бесконечному бумажному следу, скорее походившему на замкнутый круг.
