Но лучшее было впереди. Через несколько месяцев после суда над Грейс Конни вызвали в адвокатскую контору. Оказалось, какой-то дальний престарелый родственник оставил ей кое-что по завещанию.
Майкл ожидал нескольких акций или, возможно, пару украшений.
Они получили пятнадцать миллионов.
В ту ночь она ласкала его со страстью, которую Майкл не видел от нее с тех пор, как они поженились.
– Похоже, богатство тебе к лицу, милая, – пошутил он.
– Похоже, ты прав, – отозвалась просиявшая Конни. – Майк, давай купим новый дом. В этом живет так много тяжких воспоминаний.
– Брось, есть ведь и хорошие. Верно? Здесь родились наши дети. Ты действительно хочешь переехать?
– Да, – не колеблясь подтвердила Конни. – Хочу начать новую жизнь. Для всех нас. И не будем оглядываться назад!
Они продали дом.
– Поверить не могу, что ты всерьез хочешь помочь Грейс! Откуда взялась подобная идея?
Они сидели в гостиной своего нового городского дома. В их первое Рождество Конни из кожи вон лезла, чтобы увешать дом украшениями в серебристо-белых тонах, и, верная традициям, отказалась снимать их до Двенадцатой ночи. Майклу казалось, что по вечерам он возвращается в грот Санты.
– Не знаю. Сам не пойму… Наверное, потому, что у нас всего много.
– А у Грейс ничего? – с горечью рассмеялась Конни. Каждый раз, когда разговор заходил о Грейс или Ленни, ее гнев вспыхивал с новой силой. Словно демоны вырывались на волю. – Деньги «Кворума» где-то спрятаны. ФБР убеждено, что Грейс знает, где именно. Кто мы такие, чтобы возражать?
«Ее семья», – хотел было сказать Майкл, но промолчал. Он испугался.
Конни увидела страх в его взгляде и почувствовала, как ее собственный страх улегся.
Побег сестры ее озадачил. Она точно знала, что у Грейс не хватит характера, чтобы осуществить столь смелый план, тем более перехитрить полицию. В глубине души Конни отлично сознавала, что Грейс не имеет ничего общего с пропажей денег.
«Она охотится не за деньгами. За чем-то другим.
Может, за правдой?»
Майкл по-прежнему не знал о романе Конни с Ленни Брукштайном. И не допытывался, откуда взялось наследство.
«Муж очень доверчив. Совсем как Грейс. Пусть таким и остается».
Обхватив шею Майкла, она прошептала:
– Дорогой, я хочу, чтобы мы были счастливы. Оставили прошлое в прошлом. А ты?
– Конечно, и я тоже, любимая, – прошептал Майкл, отчаянно обнимая жену.
– Значит, больше никаких разговоров насчет помощи Грейс. Эта глава нашей жизни закрыта навсегда.
Глава 18
Снова оказаться в Нью-Йорке, среди знакомых запахов и звуков, – все равно что возвратиться домой после долгой отлучки. Здесь Грейс чувствовала себя в относительной безопасности, чему способствовала новая внешность: короткие шоколадно-каштановые волосы, темная косметика, мешковатая одежда. Одна из девушек в Бедфорде говорила, что, изменив походку, можно стать совершенно неузнаваемой. Грейс практиковалась часами, изображая размашистый, небрежный шаг. Ей все еще становилось не по себе при виде собственного «прежнего» лица на газетных стойках. Но по мере того как шли дни, беглянка все больше уверялась, что сочетание маскировки и равнодушной анонимности большого города защитит ее, пусть и ненадолго.
На второй день возвращения она набралась храбрости войти в крошечное интернет-кафе и послать на электронный адрес «хотмейл» условленный код: 200011209LW. Грейс надеялась, что это означает: «Пошлите две тысячи долларов на код 11209 в Нью-Йорк на имя Лиззи Вули». И при этом была уверена – что-нибудь обязательно пойдет не так. Что, если она попросила слишком много?
Грейс запоздало сообразила, что понятия не имеет, сколько денег у друга Карен и готов ли он с ними расстаться. С другой стороны, она не собиралась повторять рискованный трюк каждую неделю, тем более что половина всех полицейских департаментов страны ее разыскивала.
Оказалось, что забрать деньги так же просто, как говорила Кора. Отделение «Вестерн юнион» находилось в аптеке на углу. Жирный унылый человек лет сорока пяти едва глянул на удостоверение личности Грейс и, не потрудившись посмотреть ей в лицо, протянул конверт с наличными и квитанцию.
– Вот, мисс Вули. Приятного дня.
Постепенно Грейс стала меньше бояться, что ее поймают, и больше думать о долгожданной встрече с Дэйви Бакколой. Детектив проверял алиби всех, кого Брукштайны пригласили в Нантакет на тот роковой уик-энд. Мысль о том, что Престоны, или Мерривейлы, или кто-то из ее сестер задумал украсть деньги, убить Ленни, засадить ее в тюрьму и остаться безнаказанным, до сих пор казалась Грейс не слишком реальной. Но какие еще объяснения могли найтись? Она надеялась, что, увидев напечатанный черным по белому отчет Дэйви, кое-что прояснит для себя. Все зависело от этой встречи.
Запершись в своей крошечной однокомнатной квартирке-студии, Грейс вынула из ящика письменного стола кипу газетных вырезок и разложила на постели. Вот они все: Онор и Джек, Конни и Майкл, Эндрю и Мария, Джон и Кэролайн. У кого-то из них ключ к правде.
Рядом, на небольшом расстоянии, Грейс положила девятый снимок. Детектив Митчелл Коннорс, человек, которому дали задание ее поймать. Определенно привлекателен. Интересно, женат ли он? Любит ли жену, как любил Ленни ее?
Конечно, рано или поздно он ее поймает. Но это уже не будет иметь значения для Грейс. Главное – успеть завершить задуманное.
Закрыв глаза, она обратилась к Ленни: полумолитва-полуобещание…
– Я сделаю это, дорогой. Ради нас обоих. Найду того, кто отнял тебя у меня, и заставлю платить. Клянусь.
Затем легла спать, чтобы набраться сил.
– Еще чаю, детектив? Мой муж вернется с минуты на минуту.
Онор Уорнер явно нервничала. Митч заметил, как дрожали ее руки, когда она брала с подноса серебряный заварочный чайник. Горячая коричневая жидкость расплескалась по белому журнальному столику.
– Нет, миссис Уорнер. Спасибо. Собственно говоря, я пришел к вам. Не делала ли ваша сестра попыток связаться с вами? Я имею в виду после побега?
– Связаться со мной? Нет. Ни в коем случае. Если бы Грейс позвонила, мы немедленно сообщили бы в полицию.
Митч склонил голову набок и обаятельно улыбнулся.
– Вот как? Но почему?
Эта женщина интриговала его. Она сестра Грейс Брукштайн. Одно время, судя по всем отчетам, женщины были очень близки. Они даже похожи внешне. И все же, когда Грейс оказалась в немилости у американцев, Онор Уорнер словно растворилась в эфире.
– Не понимаю, о чем вы.
– Только о том, что Грейс – ваша сестра, – пояснил Митч. – И было бы вполне понятно, если бы вы захотели ей помочь. В этом нет ничего дурного.
