Выскочив в коридор, он завопил в рацию:
– Мне нужны планы вентиляции! Синьки! Куда ведут эти тоннели?
Но тут главный врач выступила вперед и ткнула пальцем в Митча:
– Вот! В синей рубашке!
Трое здоровенных охранников бросились к нему, и не прошло трех секунд, как Митча поволокли к запасному выходу под зорким взглядом довольно улыбавшейся дамы.
Вот и говори после этого о бабах-яйцедробилках!
– Ради всего святого! Я из полиции! Понимаете, что я с вами за это сделаю?! Отпустите меня!
– Смеешься? – пробормотал главный. – Не понимаешь, что ОНА сделает с нами, если мы отпустим тебя. Поверь, ты и понятия не имеешь!
Взгляд Грейс понемногу прояснялся. Сначала она увидела слабый свет, постепенно становившийся ярче. Тоннель раздваивался налево и направо. Свет шел слева.
Грейс поползла туда.
– Клянусь Богом: если из-за всего этого дерьма мы ее снова упустим, я лично позабочусь о том, чтобы вы больше не подошли к пациенту даже с лейкопластырем!
Лейтенанту Дюбре, боссу Митча, потребовалось четверть часа, чтобы отправить факсом необходимые ордера и разрешения. Только лично прочитав каждый, главный врач-резидент позволила своим громилам выпустить Митча из своего кабинета.
– Не пытайтесь запугать меня, детектив! – рассмеялась она. – Или вы недостаточно опозорились сегодня?
Полицейский уже был готов нанести ответный удар, когда в кабинет ворвался один из его подчиненных.
– Синьки! – пропыхтел он, развертывая на столе бумажный рулон.
Грейс посмотрела сквозь решетку. Комната была пуста. На этот раз отодрать решетку оказалось труднее: слишком тесно было в вентиляционной шахте, действовать локтями она почти не могла. Наконец, когда пот уже лился градом по груди и спине, Грейс выдавила решетку и осторожно спрыгнула на пол. От яркого света резало глаза.
Она огляделась.
Кажется, здесь рентгенлаборатория.
Интересно, сколько времени потребуется, прежде чем техник приведет нового пациента? Они всегда оставляют свет включенным, или кто-то вышел на минуту?
За дверью раздались мужские голоса. Грейс увидела, что их тени растут. Эти двое сейчас будут здесь!
Митч склонился над синьками. Вентиляционная шахта имела девять решеток на шестом этаже, и каждая закрывала потенциальный выход. Митч направил к ним своих людей. Хорошей новостью оказалось то, что из шахт не было выхода наружу. Между этажами тоже никто не мог прокрасться. Плохая заключалась в том, что они потеряли пятнадцать минут.
Какой ближайший выход из дамского туалета?
Офицер провел пальцем по схеме:
– Вот здесь. Рентген и магнитно-резонансная томография.
Митч пустился бегом.
Решетка в рентгенлаборатории все еще висела на одном шурупе. Грейс не потрудилась замести следы. Она знала, что время работает против нее!
– Не понимаю, – растерянно пробормотал техник. – Я все время был здесь. Вышел буквально на полминуты. Но если она каким-то образом оказалась здесь, значит, должна была пройти мимо дежурной медсестры. Лайза уж точно увидела бы ее.
– Хммм… мои люди тоже, – согласился Митч, почесав в затылке. – А другого выхода отсюда нет?
– Нет.
– Грузового лифта? Пожарной лестницы? Окна?
– Да оглядитесь, детектив. Вот все, что здесь есть.
Митч огляделся. Техник был прав. Комната представляла собой совершенно пустой куб, если не считать жужжащего рентгеновского аппарата и круглой трубы томографа. Некуда бежать, негде скрываться. И тут он увидел! В углу! Большой контейнер для белья был битком набит больничными костюмами и масками.
Митч с заколотившимся сердцем нырнул в контейнер и стал рыться в одежде, как голодающий – в мусорном ящике. Вскоре весь пол был усеян содержимым корзины. И ни следа Грейс.
Он попытался скрыть разочарование.
– Должно быть, снова залезла в шахту… Где следующий выход?
Грейс подождала, пока они уйдут, потом, размяв затекшие мышцы рук и ног, сползла с верхней части томографа и почти упала в аппарат, больно ударившись ребрами. Пока что ей удавалось перехитрить мистера Коннорса. Но сколько времени она выиграла? Минуту? Три? Пять?
Отчаяние охватило ее.
Может, лучше сдаться?
До того как она узнала о Конни, о предательстве Ленни, Грейс не задавалась вопросом, почему бежит, почему продолжает бороться. Все это было ради мужа. Она должна была защитить его имя, память.
Теперь же Грейс впервые поняла, что этого недостаточно. Ей требовалась другая мотивация. Более веская. Прежде всего она должна бороться за себя. Спасать свою жизнь.
Кряхтя от боли, Грейс вылезла из томографа.
«Я не могу сдаться. И не сдамся».
Вынув из корзины костюм и маску, она принялась одеваться.
Затем медленно, стараясь не хромать, направилась к пожарной лестнице.
Главное – убраться с этого этажа. Спуститься на первый и попытаться удрать.
Дежурная медсестра рентгеновского отделения увидела Грейс, но ничего не сказала: в конце концов, на женщине была больничная униформа. За сестринским постом у вращающихся дверей стояли два копа. Грейс с замиранием сердца ждала, что у нее попросят удостоверение личности, но эти тоже позволили ей пройти.
Она уже почти добралась до запасного выхода. Всего несколько шагов…
– Эй! Эй, вы, в голубом!
Грейс продолжала идти.
– Эй! Остановитесь!
«Продолжай идти. Не оглядывайся».
– Туда нельзя. Та дверь оборудована…
Грейс открыла дверь.
– …сигнализацией.
Сирены взвыли. Пронзительный, оглушающий звон сверлил уши. На какой-то момент Грейс, охваченная паникой, застыла.
Через несколько секунд здесь все будет кишеть копами. И она не успеет пробежать шесть этажей вниз.
Вскинув голову, она метнулась вперед.
Рация Митча затрещала.
– Она на восточной пожарной лестнице. Шестой этаж.
– Прикройте все выходы, – велел он.
– Уже сделано, сэр.
– Приказ всем подразделениям: вынуть, но не применять оружие. Понятно? Огонь не открывать.
– Есть, сэр.
Покинуть здание было невозможно. У больницы уже стали собираться репортеры. Митч знал, что утечки в его ведомстве быть не может. Но сложно незаметно послать сотню копов в большую нью-йоркскую больницу, без того чтобы не возбудить любопытства окружающих.
Телевизионщики спешно ставили камеры, чтобы не пропустить развертывавшейся драмы.
