– Похоже, это магическое место, – заметила Грейс.
– Так и есть. Вам бы там понравилось. Жизнь на природе, пейзажи, вид из Форт-Дофина – одно из чудес света, уверяю вас.
– Я могу еще кое-что сказать о Мадагаскаре, – добавил Ленни, насадив на вилку кусочек омара. – Это рай для мошенников. Никакого договора с Америкой об экстрадиции. Вы знали это, Мари?
– Впервые слышу, – вежливо ответила та.
– Что же, если Джон когда-нибудь ограбит банк, переедем туда, – заключила Кэролайн. – Но я жажду вкусить благ цивилизации. Кто за поездку в «Ле Кэв» после ужина?
Здание находилось в Антананариву, на крутой, вымощенной булыжником улице, которую словно подняли камень за камнем и перенесли сюда из Раматюэля. Каменные стены толщиной два фута и внушительные башни делали его похожим не на обычный дом, а на маленький замок. Убежище в буквальном смысле слова.
Ленни взглянул на Грейс:
– Думаешь, это?
Они пробыли на Мадагаскаре менее двух дней. Мари выполняла роль гида. Грейс успела влюбиться в остров. Они оба влюбились.
– Это.
Ленни вынул чековую книжку, выписал чек, прибавив десять процентов к запрошенной цене, и отдал Мари.
– Сегодня у нас знаменательная дата: ровно месяц, – улыбнулся он. – Поздравляю, Грейс.
Грейс была так счастлива, что стала танцевать.
Прямо на улице.
Они назвали дом «Le Cocon» – «Кокон». И планировали когда-нибудь поселиться здесь навсегда.
Джон Мерривейл неважно себя чувствовал. Доктор прописал антидепрессанты и месяц полного покоя.
– Возьми, – велел Ленни, сунув ему ключи от «Кокона». – Живи сколько захочешь. Там постоянно живет экономка, мадам Тереза. Она постирает и приготовит, но ты в основном будешь в одиночестве.
Джон был доволен, но счел идею непрактичной.
– Н-не могу же я так просто скрыться. Как насчет «Кворума»?
– С месяц мы вполне можем обойтись без тебя.
– Кэролайн никогда не согласится.
– Предоставь это мне.
Через шесть недель Джон вернулся в Нью-Йорк новым человеком. Показал Ленни и Грейс снимки, на которых он бродил по узким улицам Антананариву, расслаблялся в горячих источниках Антсирабе, шагал через дождевой лес в Раномафане.
Конечно, счастье длилось недолго: Кэролайн об этом позаботилась. Но Грейс никогда не забудет выражения детского изумления на лице Джона, когда тот говорил о Мадагаскаре. Он даже попросил Ленни продать ему «Кокон».
– Только назови свою цену.
– Прости, приятель, – улыбнулся Ленни. – Любой дом, кроме этого. Я велю прибить табличку с твоим именем на дверях гостевой спальни. Но дом не продается.
– Долго еще? – по-французски спросила Грейс у рыбаков.
– Около двух часов. Ну или около трех. Вы в порядке?
Увы, в порядке Грейс не была. Но надеялась быстро прийти в себя, как только доберется до места.
Сунув руку в рюкзак, с которым никогда не расставалась, она погладила пистолет Гэвина Уильямса, нежно, как ребенок – игрушечного мишку. Хотелось бы знать, сколько времени уйдет на то, чтобы отыскать Джона на острове. После ликвидации «Кворума» «Кокон» продали. Покупателем оказался Йен Биренс, голландский предприниматель.
Она начнет с него.
Глава 35
– Ненавижу эту выгребную яму, – буркнул Гарри Бейн, обращаясь к Митчу.
– А кто любит?
Момбаса действительно напоминала выгребную яму. Жаркую и омерзительно грязную. И Митч, и Гарри были покрыты волдырями от комариных укусов, и жара вкупе с постоянным зудом совершенно не давала спать. Неудивительно, что они то и дело срывались друг на друге.
Они смогли проследить путь Джона Мерривейла до Кении, но там потеряли след. Приходилось продвигаться крошечными шажками и, вероятно, оставаться в Момбасе еще много дней или даже недель.
Митч вдруг вспомнил о Хелен и дочери. Он постыдно долго не видел Селесту. По Хелен он больше не скучал, а вот ребенок – дело другое.
Он пытался выбросить мысли о малышке из головы, сосредоточиться на деле, но это давалось нелегко.
Если Митч и Гарри не найдут Джона раньше Грейс, она наверняка прикончит парня. Вполне понятно, что она потеряла всякую веру в систему правосудия и любое предложение подать апелляцию вызовет у нее горький смех. Митчу было плевать, если Мерривейл получит пулю между глаз. Но если против Грейс выдвинут обвинение в убийстве, ей не сумеет помочь ни Митч, ни кто-то другой.
В дверь гостиничного номера постучали. Странно, кто бы это мог быть в начале первого ночи?
– Кто там?
– Это я, Джонас! Мы встречались утром, в аэропорту. Пожалуйста, впустите меня.
Митч ухмыльнулся. Кенийцы способны ободрать вас как липку, но при этом постоянно твердят «спасибо» и «пожалуйста». Этот народ никак нельзя упрекнуть в невежливости.
Джонас Ндиайе был пилотом, которого Митч и Гарри допрашивали, узнав о том, что Мерривейл мог нанять частный самолет, чтобы вылететь в Танзанию. Но и этот путь оказался тупиком. Ни один из пилотов не узнал Мерривейла на снимке.
Митч открыл дверь.
Джонас в свои тридцать лет выглядел моложе. С капризным мальчишеским лицом без видимой щетины и волосами, причесанными в западном стиле и торчащими вихрами, склеенными то ли гелем, то ли лаком, он напомнил Митчу чернокожего Барта Симпсона.
– Простите, что так поздно.
– Ничего, – кивнул Бейн. – Мы еще не спим. Что мы можем для вас сделать?
– Вопрос в том, что могу сделать для вас я? После вашего ухода я долго ломал голову над фотографией. Думаю, вы будете рады дать мне несколько долларов за информацию, которой я владею. Да-да. Я так считаю.
Он послал Гарри открытую выжидательную улыбку, словно вымогательство было самой нормальной, естественной в мире вещью.
– Сегодня ночью мы сделаем наш маленький бизнес. Потому что моя память оживает.
Гарри устало выдвинул ящик тумбочки, вытащил пачку двадцатидолларовых банкнот, схваченную резинкой. В Кении нельзя было шагу сделать без того, чтобы кого-то не подкупить.
Джонас восторженно вытаращил глаза и протянул руку. Но Бейн покачал головой.
– Что ты знаешь?
– Тот парень, что на фотографии, летел моим самолетом. Это правда. Две недели назад.
– Ты отвез его в Танзанию?
– Нет.
Джонас снова протянул руку. Гарри отсчитал пять банкнот и протянул ему.
– Куда?
– Джентльмен хотел попасть на Мадагаскар.
Гарри взглянул на Митча.
