– И ты хочешь, чтобы я согласился на ТАКОЕ?
– Нет, я настоятельно советую тебе это. Или сознательное подчинение с твоей стороны… или при следующем столкновении один из нас будет убит. Учти, я ни словом, ни жестом не стану предупреждать тебя. Вот поэтому-то наилучший для тебя выход – застрелить меня.
– Перестань болтать чепуху! Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не выстрелю тебе в спину.
– Ах вот как? Что ж, тогда мне придется застрелить тебя при малейшем намеке на столкновение. Дьюк, я вижу только один выход. Если ты найдешь невозможным для себя сознательно подчиняться мне, если ты поймешь, что не в состоянии заменить меня, если ты не сможешь заставить себя убить меня, если у тебя не хватит духа пойти на ссору со мной, ссору, в которой один из нас точно будет убит, то и тогда у тебя все же остается один мирный выход.
– Какой же?
– Как только пожелаешь, можешь уйти. Я дам тебе ружье, патроны, соль, спички, нож и все, что ты найдешь необходимым. Хоть ты этого и не заслуживаешь, но я не могу позволить тебе уйти ни с чем.
Дьюк зло рассмеялся.
– Предоставляешь мне возможность сыграть Робинзона Крузо… а всех женщин оставляешь себе!
– Э, нет! Всякий, кто захочет уйти с тобой, свободен. Со своей законной и равной с остальными долей всего, что у нас есть. Можешь взять с собой всех трех женщин, если, конечно, тебе удастся увлечь их своей идеей. – Что ж, я подумаю.
– Подумай, подумай. А между тем умерь немного свой пыл и постарайся увеличить свои шансы на победу в «демократических» выборах – не забывая в то же время об осторожности и стараясь не противоречить мне, чтобы не схватиться со мной раньше, чем ты будешь готов к этому. Я честно предупреждаю тебя. Тем более, что мое терпение кончилось – ты выбил мне зуб.
– Прости, я не хотел.
– Когда ты бил, этого не чувствовалось. Вот и убежище, так что можешь начинать «сознательно подчиняться» с того, что будешь делать вид, будто мы прекрасно провели время.
– Слушай, отец, если ты не будешь…
– Заткнись. Я устал от тебя.
Когда они подошли к убежищу совсем близко, Карен заметила их и радостно закричала. Из туннеля тут же вылезли Джо и Барбара. Карен замахала лопатой:
– Посмотрите, что я уже сделала!
Она выкопала туалеты по обе стороны от убежища. Каркасы их были сделаны из стволов молоденьких деревьев, и обшиты листами картона от ящиков со спиртным. Сиденья были сделаны из ящичных дощечек, которыми были обшиты баллоны в кладовой.
– Ну, как? – требовательно спросила Карен. – Разве не роскошь?
– Да, – согласился Хью. – Значительно более основательно, чем я ожидал от тебя. – Он уже не стал говорить, что на туалеты Карен извела почти всю их древесину.
– Я работала не одна. Большую часть плотницкой работы проделала Барбара. Слышали бы вы, как она ругается, когда попадает молотком по пальцам.
– Ты ушибла палец, Барбара?
– Ничего страшного. Лучше идите, опробуйте лестницу.
– Обязательно. – Он полез было в туннель, но Джо остановил его.
– Хью, пока не стемнело, давай кое-что рассмотрим. – Хорошо. Что именно?
– Убежище. Ты как-то упоминал о том, что нужно построить хижину. Представь себе, что мы сделали это: что мы будем иметь? Земляной пол и вечно текущую крышу, окна без стекол и дверной проем без двери. Мне кажется, что в убежище нам будет лучше.
– Что ж, возможно, – согласился Хью. – Я предполагал, что мы будем использовать его в качестве пристанища, пока не обзаведемся чем-нибудь получше.
– Думаю, что оно не так уж радиоактивно, Хью. Дозиметр подскочил бы до небес, если бы крыша была по-настоящему «горячей». Но этого не произошло.
– Радостная весть. Но, Джо, сам посуди, уклон в тридцать градусов более чем неудобен. Нам нужно жилище с ровным полом.
– Вот это-то я и имел в виду, Хью. Помнишь, тот гидравлический домкрат. Его грузоподъемность – тридцать тонн. А сколько весит убежище?
– Сейчас, сейчас. Нужно вспомнить, сколько ушло бетона и сколько стали. – Хью достал блокнот. – Ну, скажем, тонн двести пятьдесят.
– Что ж, просто я подумал…
– Идея сама по себе хороша, – Хью задумчиво обошел вокруг убежища – прямоугольной глыбы двадцати футов в длину, двадцати в ширину и двенадцати в высоту, прикидывая углы, вымеряя расстояния.
– Можно попробовать, – решил наконец Хью. – Мы подкопаем приподнятую часть до середины так, чтобы убежище встало ровно. Черт, жаль, что у нас нет отбойных молотков. – А сколько времени может занять такая работа?
– Думаю, что двое управились бы за неделю, если не напоролись бы на валуны. Когда под рукой нет динамита, валуны могут стать проблемой.
– Совсем неразрешимой?
– Любую проблему, в принципе, можно решить. Будем надеяться, что нам не встретятся скалы. Вынутой землей мы подсыплем ту часть, которая окажется в воздухе, когда опустится задравшееся крыло и все укрепим бревнами. В общем, потная работенка.
– Тогда я начну завтра с утра.
– Как бы не так. И думать не смей, пока не заживут твои ребра. Завтра утром начну я с нашими девицами. Да и Дьюка подключим, если у него перестало болеть плечо и после того, как он подстрелит нам лань: консервы, я думаю, лучше экономить. Кстати… что вы сделали с пустыми консервными банками?
– Зарыли.
– Тогда их нужно выкопать и вымыть. Консервная жестяная банка для нас дороже золота – они годятся для чего угодно. Ладно, давай поднимемся, а то я еще не насладился лестницей.
Лестница была сделана из двух обтесанных стволиков со ступеньками из все тех же ящичных дощечек, прибитых гвоздями. Хью снова отметил про себя, что древесина расходуется более чем неэкономно: ступеньки следовало делать из обрубленных веток. Черт побери, сколько теперь появилось всего, что нельзя заказать, просто сняв телефонную трубку. Например, эти рулоны туалетной бумаги – по одному в каждой кабинке… Их не следовало оставлять там – а вдруг пойдет дождь? Иначе очень скоро придется начать пользоваться листьями или вообще ничем.
Много, очень много они всегда принимали и привыкли принимать как само собой разумеющееся! Гигиенические пакеты – на сколько их хватит? И как обходились без них первобытные женщины? Они наверняка чем-то пользовались, но чем? Нужно предупредить их, что все, изготовленное фабричным способом, будь то клочок бумаги, грязная тряпка, булавка – все, все следует беречь, как зеницу ока. Нужно без устали повторять им это, следить за тем, чтобы это правило неукоснительно соблюдалось, постоянно удерживать их от бездумной траты чего бы то ни было.
– Замечательная лестница, Барбара! – Она, кажется, очень обрадовалась похвале.
– Самое трудное сделал Джо.
– И вовсе нет, – стал отпираться Джо. – Я только давал советы и помог обтесать кое-что.
