С любовью."
Поскольку Хью никогда раньше не обсуждал с Барбарой творчества Эдгара Аллана По, он был совершенно уверен, что она начнет искать в письме скрытое сообщение. Вопрос был в том, сможет она его обнаружить или нет. Тайное послание должно было читаться так:
«ЕСЛИ ТЫ МОЖЕШЬ ПРОЧИТАТЬ ЭТО ОТВЕТЬ ТАКИМ ЖЕ СПОСОБОМ КОНЕЦ»
Сделав все, что было в его силах, он прежде всего избавился от черновиков, а затем приготовился сделать кое-что гораздо более рискованное. Теперь он готов бы был променять свое вечное блаженство и еще что угодно в придачу на обыкновенный фонарик. Его комнаты освещались, ярко или мягко, по его желанию, светящимися полусферами, расположенными в верхних углах комнат. Хью понятия не имел, что они собой представляют, и знал только одно – это ни один из известных ему родов освещения. Они совершенно не нагревались, похоже не нуждались в проводке и регулировке, а регулировались небольшими рычагами.
Такой же светильник, размером с мяч для гольфа был вмонтирован в его читающее устройство. Регулировался он вращением самого шарика. Хью решил, что вращение этих сфер каким-то образом поляризовало их.
Он попытался извлечь сферу из читающего устройства.
В конце концов ему удалось извлечь ее, сломав верхнюю панель. У него в руках оказалась ярко светящаяся сфера и отрегулировать силу света было уже невозможно. Это было почти так же плохо, как и отсутствие освещения.
В конце концов он догадался, что ее можно спрятать подмышкой. Свет немного пробивался наружу, но уже не такой сильный.
Он удостоверился, что Киска спит, выключил свет, приоткрыл дверь в коридор и выглянул. Коридор освещался только одним светильником на столбике, находившемся на пересечении проходов, ярдах в пятидесяти от него. К сожалению, идти ему нужно было именно в том направлении. Он не ожидал, что в это время еще работает освещение.
Он дотронулся до своего «ножа», накрепко привязанного к левой руке – некоего подобия ножа, который он заострил с помощью камня, подобранного возле садовой дорожки. Чтобы удержать его крепко в руке, необходимо было привязывать его. По-хорошему над ним бы надо было еще работать и работать, а работать над ним он мог только после того, как засыпала Киска или во время оторванных от работы минут. Но все-таки иметь его было как-то приятно, тем более что для него это было всем – и ножом, и стамеской и отверткой, и фомкой.
Люк, ведущий в туннели обслуживания находился в проходе, отходящем от освещенного перекрестка вправо. В принципе годился любой люк, но этот был расположен на пути к комнате ветеринара. Так что, если его застигнут, то у него всегда будет наготове оправдание, что заболел живот и он идет к врачу.
Крышка люка легко откидывалась на шарнире. Запиралась она защелкой, которую всего-навсего нужно было отодвинуть, чтобы откинуть крышку. Дно туннеля, освещенное его сияющей сферой, находилось на глубине около четырех футов. Он начал спускаться вниз и столкнулся с первой неприятностью.
Эти люки и туннели предназначались для людей, которые были на фут ниже и футов на пятьдесят легче его, Хью Фарнхэма. Соответственно уже были и их плечи, бедра, высота на четвереньках и так далее.
Но он тоже мог одолеть этот туннель. Просто должен был.
Он попытался представить себе, как он будет ползти по туннелю, имея на руках по крайней мере одного грудного ребенка. Но и с этим он должен был справиться. И он справится обязательно.
Он чуть было не устроил себе западню. Буквально в самый последний миг он обнаружил, что на внутренней стороне крышки, абсолютно гладкой, не было никакой ручки, и что при закрывании запор защелкивается снаружи автоматически.
Все это объясняло то, что никто не беспокоился по поводу возможного внезапного появления жеребца в помещениях прислуги. Но это было и значительным преимуществом. Хью сразу оценил его. Если все будет спокойно на другом конце туннеля, то он разбудит Барбару, они вчетвером спустятся в туннель, выползут по нему наружу в любом доступном месте и направятся в горы пешком, дойдут до них перед рассветом, найдут какой-нибудь ручей и пройдут по воде расстояние достаточное для того, чтобы на их след не напали собаки. Вперед, вперед, ВПЕРЕД! Почти без пищи, практически с голыми руками, если не считать самодельного ножа, без какого-либо снаряжения, кроме «ночной рубашки», и без всякой надежды на лучшее. Вперед! Нужно или спасти семью, или погибнуть вместе с ней. Но погибнуть свободным!
Может быть в один прекрасный день его сыновья-близнецы, которые возможно в чем-то будут мудрее его и закалятся в борьбе за существование, возглавят восстание против царящих здесь ужасов. Но все, на что он мог надеяться, было освободить их, вырастить их свободными, живыми и неоскопленными до тех пор, пока они не станут большими и сильными.
Или не умрут.
Таковы его планы. Он не стал терять ни минуты на сетования по поводу пружинного запора. Просто нужно было связаться с Барбарой, назначить время, потому что ей придется отпереть запор на своем конце туннеля. Сегодня он должен только провести рекогносцировку.
Лента, которой его нож был привязан к руке, как выяснилось, прекрасно удерживала запор в открытом положении. Он попробовал снаружи. Теперь крышку можно было открыть, не отодвигая защелки.
Но его дикие инстинкты предостерегли его. Лента может не выдержать до тех пор, пока он вернется. И тогда он окажется в ловушке.
Следующие полчаса он в поте лица ковырял защелку ножом и пальцами, держа светильник в зубах. В конце концов ему удалось сломать пружину. Тогда он полностью вынул защелку. Люк после этого внешне выглядел абсолютно нормально, но теперь его можно было открыть изнутри простым толчком. Только после этого он позволил себе спуститься и закрыть люк над головой.
Он начал было ползти на четвереньках, держа светильник в зубах, но почти сразу же остановился. Проклятый балахон мешал ему ползти. Он поднял его до талии. Но балахон упорно сползал обратно.
Тогда он вернулся к шахте люка, снял с себя упрямое одеяние, оставил его здесь же, и снова пополз, но уже обнаженным, если не считать ножа, привязанного к руке, да светильника во рту. Теперь ползти было довольно легко, но полностью встать на четвереньки ему не удалось. Руки в локтях приходилось сгибать, а при этом неудобно было ползти с задранным задом, да еще попадались места пересечения трубопроводов, где приходилось проползать буквально на брюхе.
Не мог он определить и преодоленного расстояния. Однако, оказалось, что через каждые тридцать или около того футов в стенах туннеля имеются стыки. Он стал считать их, и попытался в уме сопоставить пройденное расстояние со схемой.
Вот уже позади два люка… поворот налево и другой туннель под следующим люком… проползти еще около ста пятидесяти футов и еще под одним люком…
Приблизительно через час он оказался под люком, который по его мнению был ближайшим к Барбаре.
Если только он не заблудился в недрах Дворца… Если он правильно помнил сложную схему… Если схема была последней (Может быть хоть за прошедшие две тысячи лет научились своевременно вносить поправки в чертежи!)… Если только Киска не ошиблась в определении местонахождения Барбары таким новым и необычным для нее способом… Если Барбара все еще находилась там же…
