Я посмотрел на нее. Я не был уверен, что так же сильно разделяю ее чувства. Я не был уверен, что готов к тому, о чем она меня просит. Я старался подобрать слова, как бы мягче сказать ей об этом, и не мог.
– Вальтер? – позвала она и посмотрела мне в глаза.
– Алиша, – сказал я и замешкался, – Алиша, – я прокашлялся, – ты просишь слишком много. Ты хочешь, чтобы мы пошли на предательство, чтобы мы обрекли себя на верную смерть, сейчас, именно сейчас, когда весь мир принадлежит нам…
– Но Генрих знает, – она вновь перебила меня, я почувствовал, как меня прошиб холодный пот.
– Что знает? – осторожно уточнил я.
– Что у меня есть кто-то кроме него…
– Он знает кто? – мое сердце почти перестало биться.
– Нет, – сказала Алиша, и мне сразу полегчало. – Но когда-нибудь он узнает, я не хочу больше обманывать его и скрывать мои чувства.
Я молчал и смотрел на нее. Зачем же ты топишь меня? Зачем требуешь от меня невозможного?
– Ты меня не любишь? – она прервала молчание.
– Конечно, люблю, глупышка, – попытался я смягчить ситуацию, – давай подождем с побегом от Наставника, давай для начала съездим куда-нибудь, развеемся, а потом решим, что будем делать.
Алиша молчала, я знал, что не такого ответа она ожидала, но это было лучшее, что я мог ей предложить. В конце концов, она сказала:
– Хорошо, пусть будет так.
Я попросил у Штайнберга небольшой тайм-аут и увез ее в Рим. Я приезжал сюда много раз, но едва видел город за тонированными стеклами автомобилей. Теперь, оказавшись на его кипящих жизнью улицах, я словно побывал в нем впервые. Рим поразил меня своим великолепием. Каждый камень, по которому мы прошли, дышал историей. Каждое здание, которое мы видели, могло рассказать свою легенду, и не одну. Античность, готика, классицизм и модерн – здесь смешались все стили и эпохи. Колизей и Витториана, Пантеон, некогда храм всех Богов, и Ватикан, центр мирового католицизма. Мы просыпались под нескончаемые звуки сирен и отправлялись в гущу толпы, впитывать эту невероятную атмосферу Вечного города. Я был поражен мощной энергетикой Рима, я чувствовал подъем сил и нескончаемый восторг от его улиц, домов, статуй, храмов и итальянцев. О, итальянцы! Шумные, позитивные, они заражали своей жизнерадостностью и оптимизмом. Здесь не было места унынию и печали, и я думал, что Алиша оставит свои мысли о побеге, но я ошибся.
Однажды ночью я проснулся внезапно, то ли от кошмара, то ли от звука в темноте. Я сел на широкой кровати нашего люкса и прислушался, но тишину нарушал лишь звук проезжающих машин. Алиши не было в номере. Серебряный свет лился сквозь щель между занавесками. Я потянулся, встал и вышел на террасу. Полная белая луна стояла над городом. Ее призрачный безжизненный свет заливал все вокруг, и было что-то угрожающее во всей этой картине. Я поежился, не то от ночной прохлады, не то от вида Алиши. Она сидела неподвижно на плетеной скамейке, обхватив колени руками. Ее лицо в лунном свете казалось совсем бледным, глазницы глубокими и темными. Я кашлянул, она обернулась, снова поежившись, я подошел к ней.
Пристроившись рядом, я обнял ее за плечи и стал глядеть на крыши домов. И вдруг над нашими головами раздался гром, его тяжелые раскаты разошлись во все стороны. Налетел холодный ветер, в одно мгновение небо затянуло тучами, и хлынул ливень. Мы вскочили со скамьи и бросились к двери в номер. Совсем рядом с нами ударила молния, раскрошив каменный пол. Дверь была заперта. Я попытался разбить стекло локтем, но стекло оказалось ударопрочным. Алиша в испуге прижималась ко мне. Другая молния ударила совсем рядом, разбив вдребезги цветочные горшки, стоявшие по краям террасы. Я пытался сосредоточиться и открыть дверь с помощью магии. Дождь заливал мне глаза, холодные струи текли по спине. Любой человеческий замок уже давно бы поддался, но я совершенно точно противостоял силе, более мощной, чем моя собственная. Еще несколько молний ударило совсем близко. В нас полетела каменная крошка и глиняные осколки ваз. Алиша дрожала всем телом, я знал, что она не чувствует дождя, и это был страх. «Это Генрих, это Генрих», – то и дело повторяла она. Если бы она могла, я думаю, она бы заплакала, я слышал это в ее голосе.
Меня охватила злость. Я обернулся и, раскинув руки, закричал: «Если ты хочешь нам что-то сказать, выходи сам, – молния промелькнула прямо перед моим носом, и я почувствовал легкий запах озона, но не отступил ни на шаг, – Я не боюсь ни тебя, ни твоего светопреставления», – крикнул я еще громче. Ветер был такой силы, что почти сбивал с ног, Алиша крепко обхватывала меня руками сзади и прятала лицо. Я дождался очередной молнии и усилием мысли направил ее в окно позади нас. Стекло разлетелось на мелкие осколки, поранив меня и задев Алишу. Я толкнул дверь, и оказалось, что она вовсе не была заперта. Мы забежали в комнату, и стало тихо. Я оглянулся и увидел, что на улице снова светила луна. Мокрые осколки стекла, керамики и камня блестели в ее призрачном свете. Алиша сидела на полу, в ее огромных темных глазах был ужас. Мой мозг лихорадочно работал, надо было найти выход, придумать решение.
– Мы должны вернуться к Штайнбергу, – наконец сказал я.
– Нет! – закричала Алиша.
– Это было предупреждение, – я встал на колени рядом с ней, – уничтожить нас не составит ему труда. Мы должны вернуться и поговорить с ним.
– Нет, Вальтер, нельзя, – в ее голосе слышалась мольба, – он не пощадит нас.
– Слишком поздно, – тихо сказал я и, проведя рукой по ее мокрым спутавшимся волосам, поднялся. Я прошел в ванную, с меня все еще текла вода, из мелких ссадин сочилась кровь. Я встал под душ и закрыл глаза. В номере хлопнула дверь. Алиша ушла, но не я знал куда.
Через пару часов я сидел в самолете и уже утром был в замке Штайнберга. Я нашел его в кабинете, он стоял у окна и явно ждал меня. На улице поливал дождь, было темно словно поздним вечером.
– Отпустите ее, – тихо сказал я.
Он поднял брови и ничего не ответил.
– Я прошу Вас, – сказал я громче.
Наставник вздохнул и, отвернувшись от меня, посмотрел в окно. Струи дождя стекали по стеклу.
– Я знал, что когда-нибудь этот день настанет, – сказал он. – Знал, что ты не сможешь противостоять своим инстинктам. Знал, что ты захочешь забрать ее у меня, просто потому, что ты берешь все, что хочешь.
– Я люблю ее, – возразил я.
– Любишь? – он посмотрел на меня через плечо и отвернулся обратно к окну. – Почему же ты сейчас здесь, а не с ней?
– Потому что я пришел просить Вас отпустить ее.
– И ты думаешь, что я отпущу ее?
– Да, – я ответил, не раздумывая.
Он расхохотался.
– Твоя дерзость впечатляет, – произнес он, – но ты не получишь ее. Ты убьешь ее.
За окном сверкнула молния, и послышались раскаты грома.
– Нет, – твердо сказал я.
