– Даже, если я вернулся, чтобы убить тебя? – спросил я.
Он обернулся и внимательно посмотрел на меня.
– Что же, если тебе это удастся, – пожал плечами он. – Я стар, Вальтер, и прожил достаточно долгую и достойную жизнь. Только прежде, чем ты что-либо сделаешь, позволь рассказать тебе кое-что, – он отвернулся и продолжил путь. – Мой план чрезвычайно прост, – говорил он, – темные силы объединятся для борьбы с общим врагом.
– Объединятся? – с сомнением спросил я, ведь я знал, что взаимоотношения между силами Зла оставляли желать лучшего.
– Силы Тьмы объединятся, – Штайнберг повернулся ко мне. – И ты поможешь им в этом. Мы будем объединять Царство тьмы не речами и голосованием, а железом и кровью, как говорил мудрый Бисмарк, – он взял со стола распечатку и передал ее мне.
Я усмехнулся про себя, значит, мне удалось тогда достучаться до него, чтобы он впустил новый век в это нафталиновое общество.
– Но разве у нас есть враг? – спросил я.
– Нет, – просто ответил он. – Но ведь завести его недолго, – усмехнулся он. – Рив будет твоим помощником.
Мы с Ривом обменялись взглядами. Я сразу узнал его, он гостил у нас несколько дней в замке Наставника. Рив заметно повзрослел, но почти не изменился. Правда за долгие годы в северных широтах его загар сошел, и оказалось, что у него очень белая кожа, и из-за этого его восточные глаза казались еще выразительнее. Его взгляд был по-прежнему холодным, хотя губы слегка улыбались. Позже я узнал, что таким образом он выражает свои самые радостные эмоции. Рив поднялся со своего места и уступил его Штайнбергу.
– Почему ты думаешь, что я соглашусь на это? – спросил я у Штайнберга, пока он усаживался в кресло.
Он улыбнулся мне. Рив присел рядом и наблюдал за нами. Я продолжал стоять.
– Почему-то мне кажется, что тебе все равно сейчас нечем заняться, и тебе это будет интересно, – сказал Наставник.
– И все? – я прищурил глаза и с недоверием посмотрел на него. – Никакого шантажа и угроз?
Рив пошевелился и посмотрел на Штайнберга, похоже я по-прежнему был единственным, кто мог позволить себе такие вольности с Правителем Темных сил.
Штайнберг благодушно рассмеялся.
– Ты свободен делать, что хочешь, Вальтер, – сказал он. – Ты выплатил свой долг передо мной много лет назад. Ты можешь выйти в эту дверь и больше никогда сюда не возвращаться или можешь остаться и узнать, что я могу тебе предложить.
Я задумался, верить ему было нельзя в любом случае, но предложение остаться звучало весьма и весьма заманчиво.
– Для меня очень важно сотрудничество с таким сильным суа, как ты, – сказал он.
– И ты сможешь мне доверять?
– Вальтер, Вальтер, – снова рассмеялся он, – какой же ты все еще наивный. Доверие в нашем мире – это всего лишь слово из семи букв, которое ничего не значит.
– Какой мне от этого прок? – спросил я.
– Я покажу тебе, – он кивнул Риву и тот нажал на кнопку на столе, которую я раньше не заметил. Свет в комнате погас, и над столом появилось объемное изображение логотипа одной известной IT-корпорации. Я улыбнулся.
– Двадцать первый век, Вальтер, – услышал я голос Наставника, – как ты и хотел.
33
План Штайнберга был безупречен и весьма привлекателен. Он намечал грандиозную заварушку, и я хотел, да что там, я жаждал оказаться в ее эпицентре. В какой-то степени меня беспокоило, почему он сохранил мне жизнь тогда, когда я уничтожил бы его, не раздумывая, и сейчас посвящает меня в свой план, который вынашивал определенно не один год. Да и какой план! Объединение Темных сил против некоего мифического врага? Это ведь совсем не в его стиле. Что же он задумал на самом деле? Я просто обязан был найти ответ на этот вопрос. Кроме того я ни на секунду не сомневался, что даже если он позволит мне сейчас уйти, моя свобода не продлится долго, и в следующий раз он уже не будет спрашивать, хочу я на него работать или нет. Предлагая выбор, он, как всегда, не оставлял никакого выбора. Я должен был принять его предложение и, как ни странно, хотел этого. Что ни говори, все-таки со Штайнбергом приятно работать.
После презентации мы с Ривом спустились в ресторан. Рив шел немного впереди меня и, подойдя к барной стойке, он наклонился над ней и прошептал что-то Адриане на ухо. Она рассмеялась, и он слегка поцеловал ее в губы. Перестав наблюдать за ними, я присел за столик и взял меню. Цены в этом ресторане были заоблачные.
– Закажем что-нибудь? – спросил Рив, усаживаясь напротив меня.
– Пожалуй, – протянул я, просматривая меню. – Давно вы вместе? – я едва заметно кивнул в сторону Адрианы, которая разливала алкоголь по маленьким стопкам.
– Почти полгода, – ответил он.
– А Штайнберг знает?
– Я не знаю, – он постарался, но не смог скрыть удивления, – я не думаю, чтобы он интересовался…
– Он привез ее сюда.
– Да, около года, но откуда ты знаешь?
– Какие у него с ней отношения? – спросил я, игнорируя его вопрос.
– Да никаких, если они парой слов перекинулись…
– Осторожней с ней, – я посмотрел ему прямо в глаза.
– Почему? – он уже даже не пытался скрыть удивления. – Что с ней не так?
– С ней, думаю, все в порядке, – тихо сказал я, – а вот Штайнберга следует опасаться, – добавил я еще тише.
– Но ты-то его не опасаешься, – так же тихо ответил он. – Круто, наверное, иметь такого папашу, – чуть громче сказал он и откинулся на спинку стула, на его лице появилось подобие улыбки.
Настала моя очередь удивляться.
– Папашу? – спросил я.
– Ну да, он же твой отец, ведь так?
– С чего ты взял? – я недоумевал. Что за игры у этого Штайнберга?
– Ну, он же называет тебя сыном, – сказал Рив, словно о чем-то само собой разумеющемся. Я развел руками и не нашел, что сказать. – Каждое лето я гостил у него, – продолжил он, – и он мне часто рассказывал о тебе и называл тебя сыном… так я и подумал…
Опа… Что-то мне не верилось, что Наставник настолько сентиментален. Я внимательно посмотрел на Рива, но у него было повода лгать мне.
– Что он рассказывал обо мне? – спросил я.
– Да всякое, – протянул он, – он так гордится тобой.
Все это было слишком странно.
– А где я был все эти годы? Он рассказывал тебе? Куда я уехал? Что случилось?
– Он сказал, что ты захотел набраться опыта, посмотреть мир, и он отпустил тебя.
– А Алиша?
– Кто это, Алиша? – спросил он.
Я посмотрел на него. Он рассказывал ему обо мне, но никогда не говорил о ней. Он так любил ее, я был в этом абсолютно уверен. Неужели он так и не простил ее измены? И неужели он, правда, любил меня больше, чем ее? Какого же черта здесь происходит?
