– Почему же она так тщательно это скрывала всегда, а? – шепотом спросил я.
– Они, твои родители, всегда хотели, чтобы ты вырос самостоятельным и независимым.
– Ну, это им удалось, – усмехнулся я.
Что это было за чувство? Обида? Или разочарование? А я то думал, что избавился от всех иллюзий.
– Ты вспоминал когда-нибудь обо мне? – Энхен прервала мои размышления.
– Я никогда о тебе не забывал, – я раскрыл ее ладонь и провел по ней указательным пальцем.
– У тебя есть кто-то?
Я отрицательно помотал головой, продолжая разглядывать линии на ее ладони.
– Я был влюблен в своей жизни всего три раза, – сказал я. – Двое из тех, в кого я когда-то влюблялся, находятся в этой комнате, – я поднял голову и взглянул на нее. – Ты и я. Я самовлюбленный, алчный эгоист, Анна. Тебе повезло, что меня нет в твоей жизни.
– Но ты есть! – возразила она, сжав мои пальцы. – Все это время ты был в моей жизни! Ты научил меня ценить жизнь, радоваться каждому дню, ловить каждый момент, каждую возможность, не бояться рисковать… Ты подарил мне родителей…
– И подарил им дочь, и даже внуков, ведь о чем-то подобном мечтают все нормальные люди, – я тихо засмеялся. – Если я чему-то и научил тебя, так бежать, как крыса, с тонущего корабля.
– Прямиком на бал…
– В каком смысле?
– Вальтер Рит, – произнесла она и замолчала, наблюдая за моей реакцией, но я был невозмутим.
– Вальтер Рит?
– Тебе это имя ни о чем не говорит?
– Нет, – я пожал плечами, – а должно?
Анна поднялась с кровати, подошла к книжной полке и взяла одну из книг. Она вернулась на свое место и, пролистав книгу, достала несколько газетных вырезок и протянула их мне. Я просмотрел их. В одной заметке мы со Штайнбергом открывали новый завод в Румынии, в другой заметке я давал интервью о глобальных планах концерна Штайнберга, в третьей заметке очень цветисто рассказывалось о том, кто такой Вальтер Рит, и почему его часто видят в сопровождении несравненной Алисии Штайнберг. Четвертая заметка была из новых: в ней Рив Рейвен комментировал налоговое законодательство Швейцарии и возможности развития бизнеса в Европе. Я перечитал текст последней заметки на два раза и никак не мог понять, как она связала Рива со мной, пока не разглядел себя на фото. Рив выходил из какого-то здания, а я шел немного сзади, и меня было почти не видно, но Энхен увидела. Энхен кропотливо искала информацию обо мне. Не удивлюсь, если у нее в компьютере в избранном на первом месте ссылка на сайт корпорации Штайнберга.
– Да он просто вылитый я, – наконец сказал я.
– Ты бы все равно не сознался? – спросила она.
Я покачал головой. В комнату заглянул Берт.
– Не пропадай насовсем, – Энхен слегка коснулась моего плеча и встала с кровати. – Мы всегда ждем тебя здесь.
– Я знаю, – я поднялся с пола. – Спокойной ночи, Анна.
– Спокойной ночи, Вальтер, – она кивнула в ответ и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Я собрал вырезки, положил их обратно в книгу и, поставив книгу на полку, упал на кровать. Сколько бессонных ночей я провел здесь, вкладывая всю душу в комиксы? Сколько разбитых надежд и разочарований? Был ли я когда-нибудь счастлив? Я не помню. Хотел бы я вернуться сюда? Нет.
56
Ранним утром я выехал из города на взятом напрокат авто. До места, куда я направлялся, было около семи сотен километров. Достаточно времени, чтобы подумать о вечном. Мне было немного грустно после вчерашнего вечера. Меня терзало чувство вины. Я предал их всех. А с другой стороны… Я спас их всех от Генриха Штайнберга. И продолжаю этим заниматься. Я должен остановить Наставника, пока не стало слишком поздно. Я могу изменить все, и я сделаю это!
Спустя восемь часов я припарковался в паре кварталов от особняка Волков. Убедившись, что за мной нет слежки, поднялся по обледенелым ступеням и позвонил. Открыла Кендра. Без лишних предисловий, она схватила меня за шарф и затащила в дом, захлопнув дверь. Она поспешно закрыла все замки и повернулась ко мне. Я как раз снимал пальто, когда она обняла меня. Я прижал ее к себе. «Я рада, что ты здесь», – сказала она.
В гостиной, в камине весело потрескивал огонь. В углу стояла наряженная рождественская ель. Старые тряпочные куклы и деревянные лошадки, маленькие печенюшки в виде звездочек и зверюшек, сушеные фрукты. Я загляделся на елку, забыв обо всем. Увидеть такую в доме суа было просто невозможно.
– Ты же знаешь, что традиция, украшать деревья появилась задолго до рождения Иисуса, – сказала Кендра, заметив мое удивление. Я кивнул ей в ответ.
– Полагаю, ты пришел за мечом, – Вульф стоял на пороге и улыбался.
– Именно так, – я сделал шаг ему навстречу и протянул руку. Он пожал ее и к моему величайшему изумлению обнял меня и похлопал по спине.
– Зачем тебе меч, Вальтер? – отстраняясь от меня, спросил он.
– Хочу показать его Штайнбергу.
– Что?
– Я пойду к Штайнбергу, – я присел на маленький диванчик, – меч возьму с собой.
– Ты с ума сошел! – воскликнула Кендра и принялась ходить по комнате. – Слушай, ты хочешь умереть героем, так и скажи. О тебе будут слагать легенды. Он был один против всех сил Ада, – она развела руками. – Он погиб, но в наших сердцах он будет жить вечно, – она остановилась и стала смотреть на меня в упор. – Твое сотрясение, похоже, серьезнее, чем писали в газетах. Все изменилось с тех пор, как ты уехал. На всех столбах развешаны твои портреты. Каждая собака в этой части света знает тебя в лицо. Среди темных сил объявлена награда тому, кто приведет тебя к Правителю. Тебе не одолеть Генриха Штайнберга.
– Если мне суждено умереть героем, – не глядя на нее, сухо сказал я, – значит пусть так оно и будет.
– Отец! – она умоляюще обратилась к Вульфу.
Он стоял у окна, скрестив руки на груди, и размышлял о чем-то.
– Никто не отговорит его, – произнес он. – Мы можем пойти с тобой, но нас слишком мало. Это не решит исход, лишь продлит агонию.
– Да вы оба психи, – Кендра упала в кресло.
– Когда я был молод, я тоже бросал вызовы, – ответил Вульф.
– И посмотри, кем ты стал, – она бросила на него полный гнева взгляд. – Куда ты привел Волков?
– Не тебе меня судить, – он благодушно посмотрел на нее.
– Я пойду один, – сказал я. – Мне нужен только меч, все остальное уже мое дело.
– Твое дело? – снова вспылила Кендра. – Генрих угрожает всему миру, и это твое личное дело? Ты должен бросить все силы Тьмы на борьбу с ним, а ты хочешь пойти к нему один?
Я ничего не ответил и посмотрел на Вульфа. Он улыбнулся мне и подошел к шкафу. Открыл дверцы и внимательно пробежал глазами по полкам, потом достал фарфоровую статуэтку и, повертев ее в руках, передал мне. Это был мальчик в коротких штанишках с флейтой. Я вопросительно посмотрел на Вульфа.
