— Я сообщу об этом общине аборигенов, — сказала она и заспешила к выходу.
Чарли решил высказаться откровенно.
— Ты бы мог…
Дэн перебил его:
— Не говори ничего, Чарли. Об этом не может быть и речи… и мы оба это знаем.
Чарли бросил на него мрачный взгляд. Он многое хотел сказать, но понимал, что бесполезно. И все равно это вертелось у него на кончике языка, ведь на кону были жизни двух человек. Но ему не нужно было этого делать. По взгляду Дэна он понял, что тот прекрасно осознавал всю серьезность случившегося.
Схватив обеими руками свою зажатую ногу, Мерфи дернул ее и закричал от боли. Эстелла с волнением смотрела на его искаженное, покрытое потом лицо. Он стал буквально серым от боли и слабости. Она была уверена, что Майкл вот-вот потеряет сознание, и запаниковала при мысли, что останется одна и не сможет ему помочь.
— Что мне сделать? — спросила Эстелла, но он лишь покачал головой и, несколько раз глубоко вдохнув, снова попробовал освободить ногу. Протянув руку вниз, он ощупал ее — двигателем оказалась заката мышца икры. Если бы это была кость, то он бы ни за что не смог освободиться. Страдая от боли, Мерфи представил состояние собаки динго, попавшей в капкан… Его одолевало желание просто отгрызть мышцу. Можно сказать, Майклу повезло, что у него не было с собой ножа.
Немного отдохнув, Мерфи снова попробовал освободить ногу, на этот раз одновременно пытаясь одной рукой приподнять двигатель, а другой — изо всех сил помогая ноге. Он почувствовал пронизывающую боль, будто его ногу разрывали на части, а потом потерял сознание.
Эстелла посмотрела на его ногу и поразилась: Мерфи удалось освободить ее, хотя по его брюкам с устрашающей скоростью текла кровь. Она понимала, что если быстро что-то не предпримет, Майкл истечет кровью. Эстелла стала судорожно искать аптечку и нашла контейнер с водой. Она обнаружила также свою сумку с ветеринарными инструментами и принялась торопливо рыться в ней, ища что-нибудь, что могло бы пригодиться.
Перебравшись через Мерфи, Эстелла села так, чтобы иметь возможность оказать ему помощь. Она почти радовалась тому, что он потерял сознание и не чувствовал боли, пока она, разрезав его брюки выше колена, осматривала рану, вид которой оказался настолько страшным, что у нее закружилась голова. Мышцы были разорваны, и из них торчала малая берцовая кость, которая оказалась сломана в двух местах чуть ниже колена, где уже появилась обширная опухоль. Эстелла наложила жгут и повязку, чтобы остановить кровотечение. Но необходимо было закрепить кость, а она не могла сделать этого в тесноте кабины. Ей нужно было привести Майкла в чувство и заставить выбраться из кресла пилота, чтобы потом положить его на спину и приподнять сломанную ногу.
Открыв контейнер с водой, Эстелла сбрызнула ему лицо.
— Мерфи, вы меня слышите? Очнитесь!
Через несколько секунд Майкл пришел в себя, но было видно, что он очень страдал.
Боясь, что Мерфи снова потеряет сознание, Эстелла еще раз брызнула ему в лицо водой.
Он посмотрел на открытый контейнер у нее в руках.
— Эстелла! Этой воды, которую вы так глупо тратите, хватило бы нам на два дня!
Его реакция привела Эстеллу в ярость, так как в самолете было еще несколько контейнеров с водой.
— Я только слегка смочила ваше лицо, чтобы вы очнулись. Вам нужно выбраться из кресла.
— Выбраться из… кресла, — Мерфи бросил взгляд на свою перебинтованную ногу и только теперь почувствовал в ней боль, настолько сильную, что его голова запрокинулась, а лицо стало совсем серым.
— Держитесь, Мерфи! Вам нужно приподнять ногу, — крикнула Эстелла. — Вы можете выбраться из кресла? — она расстегнула ремень безопасности. — Ну, пожалуйста, попытайтесь!
Мерфи посмотрел на нее. Его глаза помутнели, а по лицу катились крупные капли пота. Он страдал от боли, и Эстелла боялась, что у него вот-вот наступит обезвоживание. Она протянула ему контейнер с водой и потребовала, чтобы он попил.
— Мне бы подошло что-нибудь покрепче, — сказал он, но сделал пару глотков и несколько раз глубоко вздохнул.
Потом, опираясь на руки, Майкл приподнялся в кресле. Задев сломанной ногой о двигатель, он вскрикнул от боли и буквально вывалился в заднюю часть самолета.
Несколько секунд Мерфи лежал неподвижно, не открывая глаз, и Эстелла подумала, что он снова потерял сознание.
Выбравшись из самолета, Эстелла стала искать прямой кусок дерева, чтобы использовать его в качестве шины. В конце концов, ей пришлось отломить ветку от ближайшего куста акации. Вернувшись в самолет, она склонилась над Мерфи.
— Вы меня слышите? — спросила она тихо. Эстелла надеялась, что он без сознания, потому что знала, что боль будет чертовски сильной, когда она начнет править сломанную кость.
Мерфи открыл глаза.
— А кто спрашивает?
Несмотря на волнение, Эстелла улыбнулась. Мерфи стал опять больше похож на себя самого. Задорный, как раньше.
— Врач Эстелла Лофорд, — ответила она.
— Я, конечно, не джентльмен… но и не животное. Поэтому нечего воображать!
— Я еще не встречала таких упрямых животных, как вы… но если не вправить эту кость, то она срастется неправильно. И когда мы вернемся в Кенгуру-кроссинг, Дэну придется снова ее ломать.
— Я бы не стал об этом волноваться, — ответил Мерфи.
Эстелла почувствовала себя так, будто ей дали пощечину.
— Это почему?
Он посмотрел на нее, и в его глазах она прочла ответ на свой вопрос: он не верил, что их спасут. Это привело ее в ярость.
— Вы меня удивляете! — крикнула она ему.
— Почему? Потому что реально смотрю на наше положение? Я не собираюсь притворяться, что все отлично, Эстелла.
— Знаю, что все далеко не отлично. Я не идиотка.
— Радио разбито, и мы находимся, по крайней мере, в семидесяти километрах от пастбища Ятталунга. У меня сломана нога, поэтому я не могу идти… Мы в глубоком дерьме…
— Мы живы, Мерфи. И сейчас Ральф Тальбот уже наверняка связался с Чарли по радио, и тот уже в курсе, что что-то случилось.
— Все, что может сделать Чарли, так это связаться с городом Лонгрич, но никто не знает наших координат… И это моя вина. Легче найти иголку в стоге сена, чем нас в пустыне Симпсон. Перед тем как пытаться посадить самолет, я должен был сообщить наши координаты… Но тогда я плохо соображал, — он бросил взгляд на ее живот.
Эстелла понимала, что его шокировали ее слова о ребенке, поэтому в какой-то степени это была ее вина.
— И мы погибнем из-за моей халатности, — сказал он. — Черт! Не могу поверить, что это случилось!
— Я не собираюсь слушать, как вы тут сами себя жалеете! Вы же знаете этот район как свои пять пальцев…
