— Именно потому, что знаю его, я и говорю, что у нас нет почти никаких шансов, — он заметил ужас на ее лице. — Извините меня, но я не собираюсь приукрашать факты. В этом нет смысла. Мы выжили при падении, но почти наверняка здесь и погибнем.
У Эстеллы перехватило дыхание.
— Даже не смейте говорить мне, что мой ребенок и я, здесь умрем! Не собираюсь это слушать! У меня дома… собака, которая нуждается в моей заботе… И мне нужно думать о будущем моего ребенка.
В последние недели Эстелла, конечно, не представляла свое будущее в радужных красках, но даже такое, оно вдруг показалось ей намного привлекательнее, чем полное его отсутствие. Выпрыгнув из самолета, она бесцельно зашагала прочь. Эстелла была так зла, что почти ничего не соображала.
— Эстелла, вернитесь! — крикнул ей Мерфи.
Она не обратила на него внимания.
Он не мог вынести мысли, как она бредет по равнине и умирает… одна. Ему казалось, что Он переживает ночной кошмар.
— Эстелла! Простите меня! Пожалуйста, вернитесь!
Остановившись, Эстелла повернулась к самолету.
Она знала, что не сможет оставить его одного со сломанной ногой, не сможет оказаться настолько жестокой, даже несмотря на то, что его отношение чуть ли не давало ей на это право. И, кроме того, она не знала, куда шла.
— И зачем мне возвращаться? — крикнула она, все еще кипя от возмущения.
Эстелла не могла понять его настроения. Ведь именно ей надо было сейчас думать и говорить так, как говорил Майкл, а он должен был ее успокаивать и обнадеживать.
Мерфи глубоко вздохнул.
— Я-то думал, что у вас больше здравого смысла… А вы слушаете мужчину, которого огрело по голове двигателем.
— Будете так со мной разговаривать, я сама огрею вас по голове!
Ситуация показалась Мерфи настолько абсурдной, что он непроизвольно рассмеялся, но тут же закричал от боли.
— Вот видите, чего вы добились.
— Ну, да, теперь вините во всем меня!
Эстелла зашагала назад к самолету. Она знала, что Мерфи сильно ударился головой, поэтому на самом деле не стоит воспринимать его слова слишком серьезно. Открыв свою сумку, Эстелла просмотрела лекарства и нашла морфий.
— Что вы задумали?
— Хочу сделать вам обезболивающий укол, а потом вправить кость и зашить рану.
— Вы что, собираетесь колоть мне звериное лекарство? — спросил Мерфи в ужасе.
Эстелла бросила на него раздраженный взгляд.
— Морфий — это морфий.
— А я смогу потом идти?
— Нет, нельзя ступать на эту ногу.
— Тогда я не смогу вам помочь.
— Это вас беспокоит? Ваша глупая мужская гордость?
— При чем здесь мужская гордость? Какой от меня толк, если я не смогу идти?
— Голова-то у вас все еще работает, разве нет?
Мерфи глянул на потолок самолета, подумав о том, что судьба уже второй раз в жизни сыграла с ним такую ужасную шутку. Снова посмотрев на Эстеллу, он заметил, как дрожат ее руки. Впервые Майкл подумал, что у нее самой, наверное, шок. Не каждый день человек попадает в авиакатастрофу.
— С вами все в порядке, Эстелла? — Мерфи поморщился, снова почувствовав невыносимую боль.
Убрав руки от его ноги, Эстелла посмотрела на него.
— Со мной все хорошо.
— Слава Богу!
— Поверьте мне, я его уже поблагодарила.
— Вы уверены, что… что знаете, как вправить мне кость? Не хочу, чтобы, когда вы закончите, она оказалась кривой, как задняя лапа кенгуру.
Эстелла нахмурилась. Она понимала, что на этот раз он говорит не из-за мужской гордости. Его действительно волновал вопрос, сможет ли она все сделать правильно.
— Больше вам помочь некому, Мерфи, поэтому придется довериться мне. И, кроме того, кенгуру, кажется, прекрасно скачут на своих лапах.
Мерфи не видел здесь ничего смешного. Он проклинал судьбу за то, что попал в такое ужасное положение. Именно ему следовало сейчас пытаться спасти их обоих, но он был не в состоянии это сделать.
— Не жалейте меня. Просто делайте то, что нужно, — проговорил Майкл ворчливо.
Эстелла не знала, каким беспомощным он себя чувствовал. Ей казалось, что он просто пытался скрыть свой страх.
— Буду иметь это в виду, — она начала набирать раствор морфия в шприц. — Сколько вы весите?
— Ну и время вы выбрали интересоваться моим весом.
Эстелла раздраженно вздохнула.
— Никогда не думала, что вы так тщеславны. Я спрашиваю о вашем весе… потому что не хочу вводить вам слишком много.
Мерфи нахмурился.
— Я вешу примерно восемьдесят пять килограммов, — ответил он, с сомнением глядя на шприц в ее руках.
— Примерно, как взрослая свинья, — подсчитав в уме дозу, Эстелла ввела иглу. Через несколько минут его боль утихла, и ему страшно захотелось спать. Майкл почти ничего не чувствовал, пока Эстелла занималась его ногой.
Когда Майкл в следующий раз открыл глаза, Эстелла сидела у костра. Солнце опускалось за горизонт, унося с собой жару, а небо было окрашено ярко-красными полосами. Но сейчас у Мерфи не было никакого настроения любоваться красотами природы, потому что он понимал, насколько жестокой она может быть. Майкл посмотрел на свою ногу, которая все еще болела, но теперь была аккуратно перебинтована. Подняв руку, Мерфи потрогал голову в том месте, где кожа, казалось, было натянута слишком туго, и рядом с линией волос нащупал три стежка. Повернувшись, он снова посмотрел на Эстеллу. Казалось, она глубоко задумалась, и несколько минут Мерфи молча наблюдал за ней. Ее самообладание поразило его, а еще больше он удивлялся ее смелости и профессионализму. Эстелла так отличалась от…
— Где вы научились разводить костер? — спросил Мерфи.
Повернувшись, она посмотрела на него.
— Я много раз видела, как это делает Мэй. Как вы себя чувствуете?
— Неплохо… учитывая обстоятельства. Что вы едите, вяленую говядину?
— Нет, тавалтавалпу.
— Это еще что?
— Пустынные помидоры. Здесь рядом их много, — поднявшись, она подала ему пару. — Вы наверняка пробовали их раньше.
— Никогда. Хотите верьте, хотите нет, но я предпочитаю бифштексы Чарли. А вы уверены, что это не… ядовито?
Эстелла улыбнулась.
— Я уже много раз их ела, когда мы гуляли с Мэй. Здесь рядом есть и куст пустынного изюма, — она показала в сторону заходящего солнца.
Мерфи был удивлен.
— Я знаю, что у вас в самолете есть неприкосновенный запас, но сначала нам надо попробовать продержаться на том, что мы можем найти здесь, и уж только в крайнем случае воспользоваться им.
