И все же мне кажется, он к нам еще вернется.
Когда я спускаюсь вниз, Глен шарит по холодильнику в поисках того, что можно бы засунуть в сэндвич, и я шутливо отпихиваю его в сторонку, чтобы самой приготовить ему поесть.
– Тебе чего лучше? Сыра или тунца?
– Тунца, пожалуйста. А у нас к нему есть какие-нибудь чипсы?
Я накладываю ему в тарелку еду, добавляю немного зеленого салата, помидорку. Ему надо бы есть побольше овощей. С этим постоянным сидением дома Глен выглядит каким-то нездорово‑бледным и заметно прибавляет в весе.
– А куда ты ходил? – спрашиваю, ставя перед ним тарелку. – Сейчас вот?
Глен делает такую мину, что обычно появляется на его лице, когда я его сильно раздражаю.
– Ходил к газетному киоску, Джин. Хватит меня все время контролировать.
– Я просто поинтересовалась, только и всего. Ну как сэндвич? А можно я пока что просмотрю газету?
– Забыл купить. Дай ты мне поесть спокойно!
Я выхожу в другую комнату и пытаюсь не нервничать, но мне кажется, у него все начинается опять. Эта его причуда. Он снова принялся куда-то от меня исчезать. Причем не дома – иначе я бы это знала. Временами он уходит куда-то на час или на два, а вернувшись, не в состоянии мне объяснить, где он был и что делал, и ужасно раздражается, если я задаю слишком много вопросов.
На самом деле мне не очень-то и хочется это знать – но я вынуждена знать. И если честно, мне кажется, Боб Спаркс именно поэтому сегодня к нам и приходил. Наверное, Глена опять застукали за какой-нибудь пакостью на компьютере.
Я всячески заставляю себя в нем не сомневаться, однако случаются такие дни – вроде сегодняшнего, – когда мне это уже не удается. И я невольно начинаю представлять, что может случиться. «Не стоит думать о худшем», – говорит обычно моей матушке отец, когда она впадает в свое паническое состояние. Однако очень трудно об этом не думать. Особенно когда это худшее приближается. Когда оно уже чуть ли не за дверью.
И мне необходимо что-то сделать, чтобы это остановить. Потому что, если я этого не сделаю – оба мы пропали.
Глава 41
Пятница, 11 июня 2010 года
Вдова
Том Пэйн перезванивает мне в отель, говорит, что с контрактом как будто все в порядке, но он, мол, беспокоится, что конкретно они в итоге напишут. В одной комнате с Кейт мне трудно с ним разговаривать, и, чтобы хоть немного уединиться, я иду в ванную.
– СМИ вам вовсе не друзья, Джин, – увещевает он. – Что им захочется, то они и состряпают. В этом контракте и речи нет о каких-либо контрольных экземплярах, и если все это закрутится – назад ничего уже не отзовешь. И мне не нравится, что вы все это делаете в одиночку. Хотите, я к вам туда подъеду?
Том мне тут совсем не нужен. Ему захочется меня переубедить, но я и сама знаю, что делаю. Я к этому готова.
– Нет, все в порядке, Том, спасибо. Я дам вам знать, как все пойдет.
В комнате Кейт снова хватается за контракт.
– Давайте, Джин, все это подпишем – и займемся нашим интервью.
Она непреклонна, а мне уже очень хочется домой, поэтому я все же беру отпечатанный листок бумаги и вписываю свое имя над пунктирной чертой.
Кейт улыбается, плечи у нее расслабляются, и она вольготно усаживается в одно из мягких кресел.
– Ну что, с формальностями покончено, Джин, – говорит журналистка и, достав со дна своей сумочки обтрепанный диктофон, кладет его прямо передо мной. – Не возражаете, если я запишу наше интервью? На случай внезапного склероза, – добавляет с улыбкой.
Я тупо ей киваю и пытаюсь придумать, с чего же начать. Однако голову ломать мне долго не приходится: Кейт берет инициативу в свои руки.
– Когда вы первый раз услышали, Джин, что Белла Эллиот пропала?
Ну насчет этого-то я – пожалуйста! Мысленно возращаюсь в тот октябрьский день 2006‑го, когда о происшествии рассказывали по радио, а я стояла слушала об этом в кухне.
– В то утро я работала, – отвечаю я Кейт. – Но с полудня меня отпустили, чтобы я вышла в воскресенье с утра. Я не торопясь копошилась по дому, прибиралась, чистила к ужину картошку. Глен заскочил ненадолго домой выпить чаю, а я как раз собралась на занятия в спортзал. Когда по радио сообщили эту ужасную новость, я только успела вернуться и разжигала духовку. Сказали, что полиция ведет широкие поиски маленькой девочки, исчезнувшей в тот день в Саутгемптоне. Девчушки, пропавшей из собственного сада. У меня аж мороз по коже пробежал – такая крошечка, совсем еще малышка! Страшно даже представить!
Меня снова пробирает озноб. Каким для меня потрясением было смотреть в это маленькое личико со светлыми кудряшками и пластырем на глазу.
Кейт чем-то явно встревожена, и я вновь начинаю говорить:
– На следующий день в газетах только об этом и писали. Была масса ее фотографий, высказывания бабушки – какое это милое и чудное дитя. На самом деле просто сердце разрывалось! В салоне мы тоже все об этом только и говорили. Все были одновременно и расстроены, и заинтригованы произошедшим – ну, люди всегда так реагируют.
– А Глен? – спрашивает Кейт. – Какова была его реакция?
– Его тоже все это сильно потрясло. У него в тот день была в Хэмпшире доставка – вам это, разумеется, известно, – он еле пришел в себя от этой жуткой новости. Мы с ним оба так любили детей! Ужасно были расстроены.
По правде, мы не особо-то с ним и разговаривали об исчезновении девочки – только насчет такого совпадения, что он тоже в тот день был в Хэмпшире. Мы с ним попили чаю, держа блюдца на коленях, пока он смотрел по телику новости, а потом Глен отправился наверх, к своему компьютеру. Помнится, я сказала: «Надеюсь, они найдут эту малышку, Беллу», – и не помню, чтобы он что-нибудь сказал в ответ. Тогда мне это вовсе не показалось странным – Глен был в своем репертуаре.
– А потом нагрянула полиция, – продолжает Кейт, сильно подаваясь ко мне и напряженно в меня вглядываясь. – Представляю, как это было ужасно.
Я принимаюсь ей рассказывать, как сильно была шокирована их визитом – так, что не могла даже и говорить, и еще целый час после ухода полицейских в полном ступоре стояла в коридоре, точно изваяние.
– А у вас, Джин, были какие-то сомнения насчет того, причастен ли к этому ваш муж?
Я проглатываю очередной большой глоток кофе и мотаю головой.
Я ждала, что она об этом спросит – в полиции у меня раз за разом это спрашивали, – и заранее приготовила ответ:
– Как я вообще могла подумать, что он замешан в таком ужасном деле?! Глен всегда любил детей. Мы оба с ним любили.
Хотя, как выяснилось, совсем по-разному.
Видимо, я опять умолкла, задумавшись: Кейт снова беспокойно взглядывает на меня.
