Из всех реальностей, где пришлось побывать после нырка в колдовскую книгу, эта оказалась самой правдоподобной. Шестигранная галерея: пол, потолок, а слева и справа под углом сходятся стены. Их самих не видно за книжными полками. Как не вываливаются книги из полок верхнего сегмента, нависающих над головой, оставалось загадкой. Под ногами – начищенный паркет. Дерево явно было старым, но еще крепким. Металл пожелтел от времени. Опять же странно, не чувствовалось обычного запаха пыли – а от него никуда было не скрыться даже в пражской библиотеке Инквизиции. Воздух свеж, хотя в какую бы сторону Дмитрий ни взглянул, он не заметил ни окна, ни даже кадки с живым источником кислорода.
Тогда Дреер посмотрел вниз, перегнувшись через перила, задержавшие его падение.
Колодец выглядел бездонным – бесконечный туннель, уходящий на другую сторону земного шара навылет сквозь недра планеты. Но через неглубокий промежуток Дмитрий усмотрел еще один такой же отсек. Не весь, конечно, только фрагмент, но и этого хватало: та же галерея, те же полки. Дреер поднял глаза и увидел наверху похожую картину – перила следующего яруса, кусочек стеллажей, над ним еще один ярус галерей и так далее, пока они не сливались во что-то трудноразличимое.
Бесконечные отражения одного и того же. Библиотека – орбитальная станция, созданная из типовых блоков методом стыковки и объединенная вентиляционной системой. Может, где-то колодец замыкается в кольцо…
Дмитрий попробовал войти в Сумрак. Тень он нашел без труда: она падала от светильника на книжные корешки. А вот далее… Сумрака тут как будто не было. Вернее, не так. Он чувствовался, Сила текла, как-то циркулировала по здешним колодцам, но воспользоваться ею не удавалось. Как не удается нырнуть в морскую воду сквозь стекло океанариума. Как не удается обычно шагнуть сквозь книжную страницу, насколько бы ярко ни представилось ее содержание.
Но след того, за кем гнался, Дреер, как ни странно, поймал. Это уже было похоже на иностранный язык – слов не разобрать, но идти на звук речи можно. След ощущался как светлый блик, скользящий по перилам, как легкие шлепки босых ног по паркету, как запах старого книжного переплета.
Дмитрий прошел галерею, ступил в небольшой коридор, за которым виднелась еще одна такая же. В коротком пространстве увидел по бокам две двери. Створки не раскрывались, а отъезжали в стороны, будто у шкафа-купе. Обе сейчас были сдвинуты. Слева оказался тесный-тесный туалет со старомодным унитазом. Нишу справа Дмитрий поначалу не опознал, пока не вспомнил рассказ Борхеса, в свое время настолько его впечатливший, что стал двенадцатым личным «зеркалом Чапека».
Эта ниша предназначалась для того, чтобы спать стоя. Видны были даже мягкие упоры для подмышек, на которых можно было бы обвиснуть, как на вешалке.
В мире, нарисованном Борхесом, в этой библиотеке жило все человечество. Люди рождались, учились, странствовали по галереям, посвящая жизнь чтению, поискам или написанию книг. А еще умирали – и покойников сбрасывали в вентиляционные колодцы, куда они бесконечно падали.
Это всегда казалось Дрееру самой большой неправдой в рассказе. Черепа и кости обязательно попадали бы в галереи, и живым обитателям пришлось бы устраивать оссуарии вроде того, что есть в парижских катакомбах.
След продолжал вести, как вампирский зов. Теперь он нырял вниз, и Дмитрий съехал по металлической лестнице на уровень ниже.
Ему почудились детские голоса. Они отскакивали, словно каучуковые мячики, от потемневшего паркета, от тяжелых деревянных полок, от желтых лестничных ступеней.
Если все это выморочное измерение – одно большое книгохранилище, то на каком слое оно находится? Интересно, а если бы он сделал двенадцатым «зеркалом» не Вавилонскую библиотеку Борхеса, а, скажем, замок Горменгаст?
Дмитрий проследовал через новый коридор… и остановился.
Коридор выводил в просторную залу. Никакого шестигранного отсека, никаких вентиляционных колодцев. А книг – намного больше. Зал поднимался вверх на несколько этажей, накрытый непрозрачным куполом, расписанным под звездное небо. Все пространство стен занимали книги, а в центре стоял огромный глобус Земли, вокруг которого совершал обороты еще один, поменьше – лунный. Большой глобус показывал планету людей на всех слоях Сумрака одновременно. Обычно видеть можно только первый слой, если, конечно, ты Иной, а не кот. Здесь же, немного привыкнув и настроившись, можно было поочередно наблюдать каждый из слоев один за другим. После шестого взгляд проваливался на «обычный» вид земной поверхности.
Дмитрий готов был побиться об заклад, что подобного глобуса никогда не было даже в самом засекреченном схроне Инквизиции.
Но кто сделал это чудо Иной мысли?
– Первый раз всегда завораживает, – сказал рядом детский голос.
Нет, Дмитрий не вздрогнул. Хватит с него неожиданностей на сегодня. Напротив, словесник медленно, будто нехотя повернулся на звук. Мальчик стоял в нескольких шагах справа, около западной части глобуса. Скорее всего, выскользнул из проема между стеллажами.
Мальчик был не тот, за кем гнался Дреер. В чем-то он даже выглядел противоположно налетчику. Пухловатый. Щекастое лицо контрастировало с узким подбородком. Но самое удивительное – глаза.
Дмитрий видел много детских взглядов. Глаза живых детей. Глаза детей-оборотней. Маленьких вампиров до и после трансформации. Навсегда ушедших отроков-Иных. Детей нынешнего столетия, прошлого века и даже позапрошлого. И все же эти отличались, хотя трудно было сразу определить чем.
Одежда у паренька была не сказать чтобы современная, но и не какая-то старинная. А ноги босые. И то правда – холода никакого в библиотеке не чувствовалось.
Под мышкой паренек держал толстую книгу. Они как-то очень были друг другу под стать: мальчик и том.
– Кто его создал? – Дреер кивнул в сторону глобуса.
А про себя отметил: хотя и он, и собеседник шевелят губами и по крайней мере у него самого двигаются голосовые связки, слова все же раздаются прямо в голове. Значит, общение идет по типу сумеречного. Любопытно.
– Точно не знаю, – ответил юный книголюб. – Но можно поискать где-нибудь в хрониках.
Дреер увидел и других детей. Нет, они не появлялись из ниоткуда, не выходили из порталов, а просто кто выскальзывал из проходов между стеллажами, а кто и спускался вниз, как по ветвям, с верхних полок из-под самого купола.
Над головой Дмитрий пронесся по воздуху белобрысый паренек, стоя на здоровенном фолианте, как на доске для серфинга. На крутом вираже облетел глобус. Фолиант рассекал пространство корешком вперед, а потом завис в метре от пола. Серфер немедленно уселся на него, свесив ноги и с интересом поглядывая на посетителя.
Дреер обернулся, ожидая подвоха. И не ошибся. Коридора и шестигранной галереи за спиной уже не было.
Уходили лучами вдаль книжные полки и широкие проходы между ними. Словно это сам Дмитрий шагнул сюда из портала, а тот возьми да и закройся.
