И когда Эме рассказал ему о проделках Валантена, друг отнесся к идее самим наказать проходимца с большим энтузиазмом. Во-первых, из-за своего обостренного чувства справедливости. Во-вторых, из зависти к более сильному и удачливому, которое, если быть откровенным, всегда эту любовь к справедливости и подпитывает. Он же придумал, как именно справиться с мошенником. Маг из него был слабый, но чрезвычайно сообразительный, а вдвоем со Светлым они и вовсе составили бронебойный дуэт. Решение тоже нашли простейшее. Поколдовав над символами, они поменяли им знак – теперь вместо передачи символы заработали на прием. Бедняга Валантен превратился в магическое решето – каждый символ, снабжавший энергией его самого и артефакты, коих он зарядил уже приличное число, теперь эту Силу выкачивал. Прежде чем Валантен догадался, что к чему, он лишился почти всех своих запасов. А жаловаться было некому.
Но на этом приключения двух разнополюсных мстителей не прекратились. Их очень увлекла работа с книгами, и два друга принялись колесить по Европе в поисках следующего книжного мошенника. Неожиданно Эме нашел то, что хотел, – новое дело. Правда, здесь ему пришлось столкнуться с моральной дилеммой. На этот раз объектом стал Светлый. Еще один престарелый библиофил, до обидного поздно инициированный, который совершенно независимо от Валантена обнаружил, что некоторые книги могут накапливать положительные эмоции. Таких книг он собрал целую библиотеку – и в обход Договора занялся нелицензированным целительством, давая почитать волшебные тома всем, кто заболел или отчаялся. Скорее всего, его рано или поздно вычислил бы Дневной Дозор, и дело кончилось бы Трибуналом. Но друзья нашли прекраснодушного раньше.
На этот раз карты пришлось выложить на стол. Библиофил во всем сознался, и тогда детективы… предложили ему к ним присоединиться. Разумеется, сначала прекратив свою подпольную практику. Старику больше ничего не оставалось. Так первые книжные дозорные получили в свое распоряжение первую библиотеку. Вот тут-то Эме хватило ума не броситься на поиски очередной авантюры, а заняться изучением полученного богатства.
В этот момент (хотя, конечно, много времени спустя после начала исследований) он и сделал главное открытие.
Если бы у Иных была своя Нобелевская премия, Артюр Эме мог бы претендовать на то, чтобы стать лауреатом.
Астрономы на кончике пера открывали другие планеты по небольшим отклонениям орбит других небесных светил. Эме обратил внимание, что книги накапливают эмоции как-то иначе, чем остальные предметы. Например, из книги как таковой нельзя сделать что-то вроде амулета. Более того, выяснилось, что книги в волшебной библиотеке, собранной третьим членом новоявленного Дозора, воздействуют друг на друга. Они словно обменивались энергией, и магические знаки для того были совсем не нужны. Да и Сила имела какой-то другой оттенок.
Эме долго ломал голову, пока однажды не предположил…
А что, если не только эмоции людей несут в себе Силу?
Да, эмоции присущи многим живым организмам, но ведь человек – это что-то большее. У него есть мысли. У него есть воля. У него есть воображение.
Эме начал экспериментировать и таки сумел нащупать загадочное нечто.
Вид магии, неизвестный ранее, который мог появиться лишь тогда, когда возникла письменность. Когда символы, выдавленные в глине, выбитые в камне, написанные на папирусе, начали что-то пробуждать в сознании и душе человека.
Но тут возникло препятствие.
Испытывать переживания или приходить к умозаключениям над книгой может любой человек. Но это еще не делает его магом. Так же как не делает магом присущая многим тонким натурам способность чувствовать Сумрак и даже верно угадывать линии вероятности, всем известная под человеческим названием «интуиция». Чтобы пользоваться волшебством, почти не подвластным Сумраку, нужно было обладать особенной душевной организацией. Проще говоря – уметь верить в то, что написано в книгах. Понимать, что это вымысел, и все равно – верить.
Взрослые, тем более Иные, которым бывало и за сотню, на такое не способны.
Три книжника, два Светлых и один Темный, разработали план.
Что любопытно – они не нарушили Договор. Там просто нигде нет такого пункта о «недонесении», когда детей с чистой аурой скрывают от Дозоров. Библиотекари стали выявлять потенциальных Иных, но не обращать их к Свету или Тьме, а строить из них новую ячейку, еще не известную тем, кто входит в Сумрак. Эме даже придумал способ, который был недоступен Инквизиции и который та с удовольствием прибрала бы к рукам. Метода заключалась в тех же самых волшебных символах-метках на страницах, только на этот раз они служили всего лишь индикаторами. Ребенок с потенциальными способностями Иного, открывший такую книгу, тут же оказывался в поле зрения Книжного Дозора, в какой бы точке Европы ни находился.
Да, в девятнадцатом столетии такая метода была весьма несовершенна. Иных мало, грамотность, даже в Европе, далеко не всеобщая, книги доступны не всем. Но зато, если индикатор срабатывал, книжная секта получала ценнейшие кадры. А за количеством никто не гнался.
В следующем веке книги и грамотность распространились намного больше.
– …А где сейчас ваши… хм… отцы-основатели? – спросил Дмитрий.
– Умерли, – не моргнув глазом сообщил рассказчик, которого звали Зак, и добавил: – От старости.
– Этого всего, – Дреер сделал широкий жест, показывая на книжные полки, фэйри и рассевшихся на антигравитационных томиках псевдодетей, – не хватает, чтобы продлить жизнь?
Слишком уж он привык в Инквизиции к патриархам доэлектрических времен.
– Долго живут только очень сильные маги, – объяснил Зак. – Первые библиотекари не могли поднять свой ранг, как мы или как вы… Это только дети учатся быстро…
Учителя воспитали учеников более сильных, чем они сами. И ушли, когда пробил час. Основатель библиотеки скончался в тридцать четвертом. Эме умер в шестьдесят седьмом. А его Темный друг просто куда-то однажды исчез. Наверное, он не хотел, чтобы ученики провожали его или тем более хоронили. Темным свойственна гордость куда больше, чем Светлым.
Книжный Дозор уже было не остановить. Маги, не пожелавшие взрослеть, прибывали в библиотеку. Они практически не вмешивались в игры Дозоров – в этом и был, наверное, секрет многолетней жизни в тайне. У них были свои игры. Чаще всего – поиск и «изъятие на хранение» опасных книг. Время от времени кто-то из Иных, особенно неинициированных, опасно заряжал тот или другой фолиант. Некоторых даже удалось завербовать в Книжный Дозор, если возраст позволял.
Были задачки и поинтереснее.
Например, люди склонны верить в сверхъестественное. В Иных не верят, зато во всякую чертовщину – пожалуйста. А тысячи человек, не способных к магии, воздействуют на Сумрак куда сильнее, чем один маг вне категорий, если сконцентрируют свои чувства и волю. Скажем, если коллективно поверят в призраков.
Когда-то в образцовом Ночном Дозоре Европы, парижском, существовало целое подразделение по обезвреживанию фантомов, порожденных человеческими коллективными галлюцинациями. Во время Второй мировой отряд был расформирован – и уже не возродился.
