– Уровень какой определил?
– Шестой-пятый. Но потенциал огромный. На первый как минимум. Если не на вне категорий.
– Тогда ты и «во-вторых» должен знать. – Александр спокойно отхлебнул еще кофе из большой кружки с буквами «НД».
– Во-вторых, ты еще и не Александр. Тебе никак не тысячи лет. От силы сто пятьдесят.
– Двести или около того. Не помню год рождения. Я много чего не помню.
– А имя? – спросила Анна.
– Никос… кажется.
– А почему вы ничего не вспомнили тогда, в башне? – спохватилась Анна. – Ведь на вас подействовала эта книга…
– Потому что это было не то. Ты создала книгу «Фуаран», которая действовала наоборот.
– «Анти-Фуаран», – вставил Дреер.
– Я не создавала, – возразила Анна. – Я же не умею! И не умела…
– Ты ее пожелала, внучка старика Хоттабыча.
– А ты ее к этому подтолкнул, господин Инквизитор, – вставил Дреер.
– Сейчас это уже не важно, господин Инквизитор, – ответил Александр. – Ее подтолкнул не совсем я. Это как раз был тот самый Александр Великий, которого ты якобы разоблачил. Даже телефоном махал с фото скульптуры Лисиппа. Только эта ваша «Анти-Фуаран» всего лишь отнимала способности.
– Отматывала по времени назад, до момента инициации. Я тоже на себе пробовал, – напомнил Дреер.
– Вот именно. Если же какие-то чары были наложены до инициации, заклинание их не трогало. Вот в чем секрет. А наш малыш легким движением руки убрал и это. Как будто без штанов оставил, маленький паразит…
Анна посмотрела на Александра с явным осуждением, но ничего не сказала.
Мальчик продолжал ломать печенье.
– Тебе не приходило в голову, что настоящий Александр Македонский после всего, что вы сделали, стер бы вас обоих в сумеречный порошок? Может, не прямо в той башне, но уж потом – точно?
– Приходило, если честно, – ответил Дреер. – Он был воспитан в другую эпоху. Моральные нормы тысячи лет назад очень отличались от современных.
– Зато в политике отличий как не было, так и нет, – сказал Инквизитор. – Оправдать интересами дела можно что угодно. Только он и оправдывать бы не стал, просто сделал. Человек действия, не отнимешь. Обрати внимание, даже чертовски крутой наставник сильно его характер не исправил. Так что роль воспитания сильно преувеличена… Инквизиция это как никто понимает.
– Что тогда тебя… его удержало?
– Не что, а кто. Мы вот тут с тобой про Каспара Хаузера толковали по дороге. Дело в том, что я и есть Каспар Хаузер.
Александр посмотрел на собравшихся на кухне. Взрослые напряглись. Самый юный, как всегда, не слушал.
– То Македонский, то Хаузер… – нарушил молчание Дмитрий. – Я, конечно, ничему не удивлюсь. Мне и с Мерлином приходилось общаться, и с Гамельнским Крысоловом… – Он перехватил еще более заинтересованный взгляд Анны. – Потом как-нибудь расскажу.
Он мог бы добавить, что и сам является в некотором роде Дон Жуаном. Впрочем, генетическая экспертиза много лет назад подтвердила, что физически словесник все же Дмитрий Дреер, а не ушедший в Сумрак фехтмейстер.
– Конечно, не тот самый, – сказал Александр. – Но я кто-то вроде. Я за эти сутки кое-что вспомнил благодаря нашему Маугли. У меня вот тут, – он дотронулся до густой шевелюры, – был шрам. Получил ранение в голову. Мне было лет двадцать, я воевал. Тогда была война с турками. За независимость. Меня нашел и выходил один из Великих. Морис де Робино, он потом стал Великим Инквизитором Франции. Светлые, как всегда, имели интерес в той войне, Инквизиция следила. Скорее всего Морис и провел внушение, а только потом инициировал. Сложные раны в голову тогда и Иные не умели толком лечить. Меня убедили в том, что я и есть тот самый Александр, только много веков скрывался и жил как обычный грек.
– …И внедрили глубоко в низы, – продолжил Дмитрий.
– Да, в Российскую империю. А что до вас десять лет назад, то мнения тогда разделились. Кармадон очень хотел получить книгу «Фуаран». А Морис считал, что это будет вредно. Его голос в коллегии весит не меньше, чем голос Дункеля. Потому с молчаливого согласия почти половины Великих Инквизиторов я позволил вам меня обмануть. Как новичка. И потому никому ничего особенно серьезного не было. Ни тебе, ни твоим ребятам.
– А что же Дункель?
– Ты знаешь, что отличает самых Великих Иных? – вместо ответа спросил Александр.
– Нет, – покачал головой Дреер.
– Они хотят жить как обычные люди. Человеческая жизнь – единственное, что им недоступно. Потому маги вне категорий имеют склонность время от времени пропадать на века. Они просто растворяются среди людей. Потому я и сам так легко поверил в то, что был Александром.
– Кто угодно бы поверил… – поддакнул Дмитрий, прислушиваясь к себе.
– Лишь некоторые с каким-либо пунктиком играют в игры Дозоров. По-крупному играют, на уровне стран и народов. А еще кое-кто с другими пунктиками играет в игру «Инквизиция над Дозорами». Кармадон вот из таких. Он невероятно хитер и опытен, но в одном предсказуем. Если что-то можно превратить в стратегическое оружие и убрать в схрон до Судного дня – он постарается это заполучить. А ты дал ему нечто большее, чем еще одну магическую книгу, – Александр кивнул на Анну.
– Да уж… – Словесник мгновенно и во всех подробностях вспомнил, как передавал Совиной Голове пузырек, в который Анна поместила свою джиннову ипостась за неимением традиционного кувшина. Вроде бы этот пузырек был от борного спирта. Или от лака для ногтей.
– С тех пор у вас нет большего защитника, чем Кармадон. Девочку можно превратить обратно в джинна. Ты ее любимый учитель, тот, ради кого она сделает все что угодно.
– Вот это вряд ли! – Словесник посмотрел на Анну.
У Голубевой заалели щеки.
– Не все, так многое! – охотно уточнил Александр. – Ты управляем, она управляема, чего еще желать?
Было в высшей степени странно: сидеть на кухне на последнем этаже высотного дома в провинциальном городе и слушать, как о живых, об Александре Македонском, Великих магах, джиннах и вскрывать заговоры.
А если повернуть голову и взглянуть в окно через плечо Анны, можно увидеть еще теплое осеннее солнце, и мельтешение машин на близком шоссе, и верхушки леса.
– Вот, получается, каким образом тебя опять так быстро подняли до Высшего, – попытался сменить тему Дреер. – Резервуар опустел, но его всего лишь надо наполнить.
– Именно этим мы и займемся, – сказал Александр. – Моим наполнением.
– Как, скажи на милость?
– Отправимся за покупками. Аня, думаю, малышу не помешают обновки? Да и тебе нужно что-нибудь прикупить – неизвестно, сколько нам еще мотаться. Полчаса всем на сборы и макияж!
– Я не пользуюсь почти. – Анна встала и начала собирать тарелки, чтобы сгрузить в посудомоечную машину.
