– Не сходится что-то, – заметил я. – С долгами расплатился честно, хотя мог бы просто сбежать, а деньги у гангстеров взял.
– В этом-то вся и разница, парень. Уолли полагал, что гангстеров обманывать позволительно. Не знаю, правильно это или нет. Скажу только, что надо быть очень смелым, чтобы деньги взять, а свою часть сделки не выполнить.
В Чикаго мы пересели на «Ховард-экспресс» и вышли на Гранд-авеню.
– Пойду домой, – произнес я. – Приму ванну, переоденусь – ко мне все липнет.
– Давай, и поспать тоже не помешает. Сейчас два часа – вздремни, а к семи-восьми приходи в отель. Разведаем насчет «Милан-тауэрс», прикинем, как там и что.
Я открыл квартиру ключом, порадовался, что дома никого нет, принял ванну и через двадцать минут завалился спать, поставив будильник на семь часов.
Когда я проснулся по звонку, в гостиной слышались голоса. Одевшись, я обнаружил там маму, Гарди и Банни – они только что поужинали.
– Привет, незнакомец! – воскликнула мама и спросила, хочу ли я есть.
Я ответил, что только кофе выпью, и принес себе чашку. Мама, как я заметил, побывала в салоне красоты и выглядела лучше, чем когда-либо: новое черное платье и умеренный макияж прямо-таки чудо с ней сотворили. Бог ты мой, да она может быть настоящей красавицей, если немного поработает над собой!
Гарди тоже хорошо смотрелась, но обижалась – злилась на меня за драку с Бобби и за всю эту историю с бумажником.
– Они, Эд, собираются во Флориду, как страховку получат, – сообщил Банни. – А я говорю – оставайтесь лучше здесь, где у вас есть друзья.
– Какие там друзья, один ты, Банни, – произнесла мама. – Так ты в Гэри был, Эд? Видел наш старый дом?
– Только издали.
– Вот уж развалюха была. Тут тоже не блеск, но там просто хибара.
Я молча добавил в кофе сахар и сливки. Он был не очень горячий, и я выпил его почти залпом.
– Все, я пошел. Дядя Эм ждет меня.
– Жаль, – вздохнул Банни, – а мы хотели в картишки сыграть. Мадж посмотрела на твой будильник и решила, что ты проведешь вечер дома.
– Может, мы еще вернемся вместе с дядей. Там видно будет.
– Что ты теперь будешь делать, Эдди? – спросила Гарди. – Не сейчас, а вообще? В типографию опять?
– Да, конечно, а что?
– Я думала, может, ты во Флориду захочешь поехать с нами?
– Вряд ли.
– Деньги-то мамины. Наверное, ты не знаешь, но папину страховку получает она.
– Гарди! – одернула мама.
– Знаю и не претендую на них, – промолвил я.
– Гарди не должна была так говорить, Эд… но у тебя все-таки есть работа, а ей еще доучиться надо и все такое…
– Все в порядке, мам. Я даже и не думал о какой-то там своей доле, честно. Пока.
– Подожди, Эд! – Банни догнал меня у входной двери и попытался всучить пятерку. – Ты бы действительно привел своего дядю, а? Хочу с ним познакомиться. И пивка захватите, вот.
– Не могу, Банни. Я бы тоже хотел познакомить вас, но прямо сейчас не получится. Мы… ну, ты знаешь, что́ мы пытаемся сделать.
– Бросили бы вы это дело, – покачал головой Банни. – Не стоит оно того.
– Может, ты и прав, Банни, однако если мы это начали, то доведем до конца. Глупо, но факт.
– Давай я вам помогу?
– Ты уже помог – достал этот адрес. Может, и еще о чем-нибудь попрошу. Спасибо, Банни.
– Ну как, поспал? – спросил меня дядя, обрабатывая щеки электробритвой.
– Да, вот только встал. – Сам он немного припух, и глаза были красные. – А у тебя, я смотрю, не вышло?
– Лег в кровать, но тут Бассет явился. Пошли выпить, заодно и подоили друг друга.
– Досуха выдоили?
– По-моему, он что-то утаивает. Не удивлюсь, если Бассет нас использует, не пойму только, для чего.
– А ты ему про что рассказал?
– Про Гэри, про суд, про загадочное богатство Уолли. В общем, про все, кроме телефона и «Милан-тауэрс». Он, по-моему, скрывает кое-что поважнее.
– Что, например?
– Сам хотел бы знать. Ты Мадж видел?
– Они с Гарди во Флориду собираются. Как только страховку получат.
– Что ж, удачи им. За нее я не беспокоюсь: этих денег ей и на год не хватит, но к тому времени она подцепит себе нового мужа. Фигура у нее и теперь что надо. Она ведь моложе Уолли лет на шесть-семь?
– Ей, кажется, тридцать шесть.
– Ну так вот: когда я расстался с Бассетом, на сон времени уже не осталось, я и сходил в «Милан-тауэрс», подготовил почву. – Эм сел на кровать, облокотившись на подушку. – В сорок четвертой квартире проживает одинокая девушка Клэр Реймонд. Аппетитная штучка, говорит бармен. Муж у нее неизвестно где: то ли они раздельно живут, то ли она вообще его бросила, но за квартиру заплачено до конца месяца.
– А ты, случайно, не спрашивал…
– Про Рейнолдса? Он и есть Реймонд – под описание подходит. Заглядывал в бар с парой друзей, скорее всего с Голландцем и Бенни.
– Бенни?
– Мелкого, Бассет сказал, зовут Бенни Россо. А фамилия Голландца – Рейган, как ни странно. Никто из них не показывался в «Милан-тауэрс» уже неделю, когда Уолли был еще жив.
– Это должно что-то значить.
– Вероятно. Надо будет как-нибудь их спросить. – Дядя зевнул. – Ну что, пошли?
– Подожди минутку, я зайду кой-куда.
– Давай.
Когда я вернулся, Эм спал. Девять десятых нашей работы проделал он, не пора ли и мне мозги приложить? Тем более я выспался, а он нет. Я вдохнул, выдохнул, сказал себе «пропадать, так с музыкой», выключил свет и отправился в «Милан-тауэрс».
Глава 11
По дороге я смекнул, что не совсем представляю свои дальнейшие действия. Вечер был еще ранний, и я зашел поесть. Идей у меня от этого не прибавилось.
На углу «Милан-тауэрс» располагался коктейль-бар, через который можно было пройти в холл здания. Шикарное место, пиво здесь как-то глупо заказывать. Я заломил шляпу немного назад и сказал бармену:
– Ржаной. – Джордж Рафт в «Стеклянном ключе», где он играл Неда Бомонта, всегда ржаной виски заказывал.
Бармен ловко налил в стаканчик виски «Олд оверхолт».
– Запить что-нибудь?
– Просто воду.
Я выложил доллар, получил тридцать пять центов сдачи, решил, что можно не торопиться, и стал разглядывать бар в зеркале над стойкой. Зачем в барах зеркала? Когда человек надирается, ему не очень хочется свою физиономию видеть, особенно если он пытается уйти от себя самого.
