– Да, конечно. Каждую неделю. А Дороти еще чаще вижу, мы с ней обедаем в городе и ходим куда-нибудь. Летом – на пляж, мы любим плавать.
– Этот Рей Вернеке тоже живет у Стэнтонов?
– Да, но он платит за пансион. Имеет постоянный доход со своих патентов.
– Работать, значит, нет надобности?
– Вся его работа – играть на скачках и пить.
– А родители ваши не пьют?
– Умеренно, как все. Не до бесчувствия. Джеральд – мы с Дороти зовем их по именам – работает в закупочном отделе универмага, носит очки и каждое утро ест яичницу с беконом на завтрак – что вам еще нужно знать?
– Не хотите ли повторить?
– Три еще куда ни шло, но не больше. Который теперь час?
– Начало четвертого. Не возражаете, если я позвоню? Заказ сделаю по дороге.
Я позвонил из телефонной будки в наш офис.
– Я тебе не нужен пока, дядя Эм?
– Нет, но смотри осторожнее там со своей психичкой.
– Нас разделяет стол, и она мне вообще-то нравится.
– Несмотря на марсиан?
– До марсиан мы пока не добрались. Все больше насчет секса, – сказал я, зная, что Эм разозлится.
– Я передумал, Эд. Ты мне нужен. У нас три срочных дела, давай-ка быстро сюда.
– Шучу. Никакого секса. Обещаю вести себя хорошо, но вряд ли вернусь до вечера.
Возвращаясь к столику, я повторил заказ. После двух коктейлей Салли Доуэр сильно похорошела в моих глазах, и я почти жалел, что пообещал быть хорошим парнем. Почти, но не совсем: флиртовать с ненормальной все равно что играть в бейсбол ручной гранатой вместо мяча.
О сексе я даже не заговаривал, но о марсианах и убийстве у нас за третьим коктейлем тоже речи не заходило. Неожиданно я тоже стал рассказывать о себе: как после смерти отца поехал с дядей на карнавал и как мы, вернувшись в Чикаго, начали работать в агентстве Бена Старлока. До того, как стал обслуживать карнавалы, дядя был частным сыщиком. Как основали собственное сыскное агентство – не разбогатели пока, но и не прогорели.
В детали я не вдавался, и вскоре наши стаканы опустели. Больше мне пить не хотелось, но я предложил Салли еще коктейль.
– Спасибо, Эд, мне уже хватит. Пора воздухом подышать.
Воздух на улице был далеко не так свеж, как в баре, но мы все же прошли пару кварталов до кино, где показывали музыкальную комедию «Энни бьет в яблочко» с Бетти Хаттон, и афиша сулила температуру на тридцать градусов ниже уличной.
Выйдя оттуда в семь часов, мы съели китайское рагу чоу-мейн. В восемь зашли в другой бар, выпили, потанцевали, послушали музыку. В половине двенадцатого марсиане так и не всплыли, и я стал о них забывать.
Я проводил Салли домой. У нее была недорогая, но приличная двухкомнатная квартирка на Ист-Уолтон-плейс. Третий этаж четырехэтажного дома, гостиная с маленькой кухней и спальня.
От ужина я отказался, но полбутылки виски в кухонном шкафу мы на пару прикончили. В квартире было душно даже с открытыми окнами. Салли смешала виски с содой и льдом. Я пил из холодного стакана и радовался хорошо проведенному вечеру, но вскоре заметил, что Салли опять плачет – беззвучно, как и у нас в офисе. Марсиане снова настигли нас. Я мысленно обругал себя за то, что не распрощался с ней у двери в квартиру. Смыться теперь будет не так-то просто – нет бы марсианам вторгнуться немного пораньше. Ладно, делать нечего. Нельзя же просто сидеть и притворяться, будто я ничего не вижу.
– Что с тобой, Салли?
– Эд, я боюсь. Пока ты со мной, все нормально. Ты был так мил, и я выбросила все это из головы, но теперь…
– Бояться нечего, Салли. Нет никаких марсиан – на Земле, во всяком случае, точно. На Марсе, может, и есть, но он далеко, и ничего они тебе сделать не смогут – да и зачем им это?
– Самой хотелось бы знать, что они имеют против меня – тогда все было бы не так страшно. Но они хотят убить меня.
– Ошибаешься, Салли. Ты все это выдумала. На самом деле тебе ничего не угрожает.
– Легко тебе говорить! Слушай, останься хотя бы на одну ночь? Я тебе постелю здесь, а сама лягу в спальне. И сто долларов тебе заплачу.
Сотня у нее действительно была – пачка, во всяком случае, выглядела на сотню. Салли достала ее из сумочки и попыталась всучить мне.
– Убери это, Салли. Я не могу. Честно. Даже и не проси.
Поняв, что я говорю серьезно, она спрятала деньги, но плакать не перестала. Бедняжка, подумал я. Эта марсианская угроза для нее так реальна, что за одну безопасную ночь она готова отдать мне все свои сбережения. Когда я уйду, Салли будет сама не своя от страха – и какая разница, в своем она уме или нет.
– А к психиатру ты не ходила? Вот куда тебе деньги надо вложить – все, сколько сможешь достать. Марсиане существуют лишь в твоей голове.
Салли вытерла глаза и произнесла:
– Ты ведешь себя так же нечестно, как твой дядя, Эд. Вы даже возможности не допускаете, что я права?
Один-ноль в ее пользу. Я вздохнул:
– Допустим, я поступаю нечестно – а ты? Не допускаешь возможности посещения психиатра?
– Я знаю, что он мне не нужен. Ну хорошо. Допускаю.
– Вот и умница. Давай так. Я подежурю ночью в твоей гостиной – повторяю, в гостиной, – но завтра ты пойдешь к доктору. Денег я с тебя не возьму, оплатишь ими свой курс лечения.
– Хорошо, Эд.
Я надеялся, что Салли станет возражать, но она согласилась без колебаний, сразу перестала бояться, улыбнулась дрожащими губами и прошептала:
– Ты просто чудо, Эд Хантер.
Чудо-дуралей, мысленно добавил я, снимая телефонную трубку и называя номер меблирашек, где жили мы с дядей. Он ответил на шестом звонке, успев спуститься с нашего второго этажа в холл к общему телефону.
– Это я, дядя Эм. Извини, что раньше не позвонил.
– Господи, парень! Я уж думал, тебя утащили марсиане. Ты еще со своей сумасшедшей?
– Да, но ты не волнуйся, все хорошо. Объясню утром.
– Ты, я чувствую, сам тронулся. Пойди лучше в Брукфилдский зоопарк, там тебя пустят переночевать с гремучими змеями – это безопаснее. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Я тоже надеялся, но при Салли никак не мог объяснить, что спать буду не с ней.
– Будь уверен. Завтра все тебе расскажу. – Я продиктовал ему адрес и телефонный номер, чтобы он не беспокоился.
– Ну что ж, Эд, пьяниц и дураков, как известно, Бог бережет, – сказал дядя Эм. – Может, ты и трезв, судя по голосу, но все равно находишься в этой категории. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, дядя Эм. Не тревожься.
Я повесил трубку и повернулся к Салли. Она как раз выходила из спальни – с пистолетом в руке.
