– Это все их имущество?
– Да. Страховки – той нет. Устроившись на работу, Салли поговаривала, что надо бы оформить небольшой полис, но, кажется, так и не собралась: в ее бумагах полиса нет, даже похороны оплатить было нечем. На счету у нее, согласно чековой книжке, лежало сто восемнадцать долларов, но сотню она в прошлую среду сняла. Эта сумма, наличными, нашлась у нее в кошельке.
Я кивнул. Та самая сотня, которую Салли предлагала сначала нашему агентству, потом мне лично, чтобы я покараулил ее в ту ночь. Я сообщил об этом Стэнтону и добавил, что в случае надобности Салли бралась достать еще сотню.
– Как вы думаете, откуда? У вас заняла бы?
– Меня она вряд ли бы стала просить – Салли знала, что с финансами у нас туго. Может, обратилась бы к Рею, несмотря на свою неприязнь к нему, и он наверняка дал бы ей. Или кредит бы взяла, чтобы выплачивать потом из своего жалованья.
Это, впрочем, уже не имело значения. Я вернулся к вопросу о колорадской недвижимости: какой-никакой, а мотив.
– У геологов, к которым вы обращались для оценки земли, хорошая репутация?
– Да. Владельцы компании – Уэйд и Макнелли, а с Джорджом Макнелли мы знакомы со школьной скамьи. Сначала он жил в Чикаго, потом переехал на Запад и стал известным геологом. Я знаю из независимых источников, что его фирма считается одной из самых крупных и надежных в той части страны. Именно поэтому, когда девочкам поступило предложение, я сразу написал Джорджу, а не куда-нибудь в Денвер, хотя денверские специалисты ближе и обошлись бы дешевле.
– Мистер Макнелли сам ездил туда?
– Нет, но в приложенной к отчету записке упомянул, что послал одного из лучших своих сотрудников. Я запомнил фамилию, потому что она хорошо подходит геологу: эксперта звали Джек Сильвер
[10].
– Новых предложений о покупке не возникало?
– Нет, и не поступит скорее всего. Надо было продавать, пока шанс имелся.
– У Салли были враги, мистер Стэнтон?
– Ни одного, насколько я знаю.
– Жених? Поклонники?
– Она встречалась со многими молодыми людьми, но ничего серьезного там, по-моему, не было. Месяц назад, правда, наметился один молодой человек – думаю, Салли вышла бы за него, если бы он предложил, но у них что-то разладилось. Я спрашивал о нем, когда Салли была здесь в последний раз, на прошлой неделе, и она сообщила, что больше с ним не видится. Кто из них первым решил расстаться, я не стал уточнять.
– Как его зовут?
– Уильям Хаберман. Я с ним знаком, и он мне, в общем, понравился. Его отец торгует подержанными автомобилями в Эванстоне, и Уильям работает у него продавцом.
– Значит, Салли последний раз была у вас в прошлое воскресенье? Одна приходила?
– Да. Пообедала с нами, а затем пошла в кино с Дороти.
– Никто из вас с тех пор не видел ее? Не общался с ней?
– Кажется, нет. Может, она говорила по телефону с сестрой, надо спросить у Дороти, но, по-моему, они не встречались. Дороти проходит летний курс по предмету, который завалила в прошлом семестре. У нее скоро экзамен, вечерами она дома зубрит. Ходила вроде бы куда-то в четверг, но не с Салли.
– Вы знаете, что Салли верила в марсиан?
– Да, с недавнего времени. Пытался разубедить ее, потом сдался. – Стэнтон пожал плечами. – Если человеку что втемяшится, уговаривать его бесполезно.
– Вас не беспокоило, что она может лишиться рассудка?
– Салли не ума палата, конечно, но во всем остальном вела себя вполне здраво. Это Рей задурил ей голову марсианами. Когда знаешь, откуда это взялось, уже легче. Никакой особой опасности я в этом не находил. Да и что я мог сделать, кроме как попытаться урезонить ее?
– А к психиатру посылать не пробовали?
– Пробовал и заплатить обещал. Но Салли отказалась, и что я опять-таки мог сделать? Сумасшедшей она не была – не в желтый же дом ее отправлять, в самом деле. Это было бы жестоко и нелепо. Я думал – ошибочно, вероятно, – что у нее со временем это пройдет, и вреда никому не было. Хотите выпить, мистер Хантер? У меня тут хороший херес в шкафу, и сам я охотно пропустил бы стаканчик.
– Тогда и я составлю компанию – хочется запить чем-то чистый виски. Не подумайте, что я вас критикую, мистер Стэнтон, но почему вы считали, что ее бред никому не вредит? Любой бред указывает на психическое расстройство, что само по себе… – Я не знал, как лучше выразить свою мысль.
– Я вас понимаю, но ведь бред – не обязательно сумасшествие, – промолвил Стэнтон, вручая мне рюмку хереса. – У всех есть свой пунктик, разве не так? Вот вам хороший пример: жена моя верит в реального Бога, окруженного херувимами и серафимами, и в Святого Духа, и в то, что праведники отправятся в рай. Более того, она верит в дьявола, окруженного чертями и душами грешников. Чем это лучше марсиан, скажите, пожалуйста? Астрономы утверждают, что на Марсе есть каналы – значит, он населен разумными существами. И если вы следите за достижениями ракетостроения, то знаете, что скоро мы туда полетим – при вашей жизни уж точно. Почему же марсиане не могли прилететь сюда первыми, если наука у них развита лучше нашей? И оставаться здесь без нашего ведома? Мне легче поверить в это, чем в тот же рай. Марс я видел, даже в телескоп на него смотрел, а рай – нет. Так что жена, сдается мне, сбрендила хуже бедняжки Салли, только вы ей об этом не говорите.
Я пригубил херес, действительно хороший. Если в рассуждениях мистера Стэнтона и был какой-то изъян, я не мог уловить его.
– Разве вас не обеспокоило, что Салли обратилась в полицию для защиты от марсиан, которые будто бы хотели убить ее? Вера в марсиан, вероятно, безобидна, но в сочетании с манией преследования и страхом перестает быть такой. Страх всегда вреден.
– Верно, но я все же не хотел, чтобы Салли задерживали для медицинского обследования. Решил побеседовать с ней снова при первой возможности и уговорить ее обратиться к психиатру. Капитан Бассет приходил сюда в среду утром и застал меня дома, потому что мне нездоровилось. Днем и вечером я пробовал ей дозвониться, но Салли не приходила домой как минимум до одиннадцати часов, когда я попытался в последний раз. Днем и вечером четверга опять звонил, уже с работы, но тогда она, как теперь стало ясно, находилась с вами.
– Не ваш ли это звонок разбудил меня около двух часов ночи? – спросил я.
– Нет. Последний звонок я сделал в половину двенадцатого и сразу же лег. Доктор рекомендует мне спать подольше. Сердце у меня хуже, чем у Салли. У нее было расширение, у меня – стенокардия. Я продолжаю работать, пропуская иногда день-другой, однако режим приходится соблюдать. Херес, к слову, мне пить не следует, но я все же позволяю себе глоточек.
Я допил свою рюмку и поблагодарил Стэнтона – других вопросов у меня к нему не возникло. В гостиной, когда он провожал меня, не было никого, чему я порадовался. Я не знал, что сказать миссис Стэнтон, а Рей Вернеке наверняка заставил бы меня допить оставленный на столике виски.
