– Маловато, Эд. Я способна на большее. На прошлой работе получала пятьдесят, и меня, заметьте, не уволили. Компания просто сменила адрес, а я не захотела уезжать из Чикаго.
– Зарплата не имеет значения, – заявил я. – Поработаете недельку, познакомитесь с девушками, поспрашиваете о Салли. Ничего, возможно, из этого не выйдет, но и нам терять нечего. Ее работа скорее всего ни при чем, однако и эту сторону не мешает проверить, раз нам представился такой шанс. Да, дядя Эм? – Я должен был посовещаться с ним предварительно.
Он понял меня и произнес:
– В убытке не останетесь, Моника. Если продержитесь там неделю, получите, скажем… семьдесят пять. Соглашайтесь на любую ставку, которую вам предложат, разницу мы возместим. Начнете с тридцати пяти – добавим вам сорок. Так честно будет?
– Более чем, мистер Хантер. С кем я должна встретиться?
Я объяснил и велел ей взять такси за наш счет.
– Если вас примут, возвращайтесь сюда, – добавил дядя, – я подскажу, какие вопросы следует задавать и как себя вести. Договорились?
Моника кивнула и ушла, чтобы успеть к назначенному мисс Уилкинс сроку.
– И как ты только умудряешься? – усмехнулся Эм. – Вызываешь девушку с блокнотом – получаешь беженку из кино. Или ты каждый раз оговариваешь, чтобы тебе прислали зигфелдовскую
[11] блондинку? Не отрицай, будто ничего не заметил.
– Стенографирует Моника хорошо, соображает вроде бы тоже, для задания, на какое мы ее послали, подходит. Что тут еще замечать?
– Она что, на мозоль тебе наступила?
– Намекнула прозрачно, что я мог бы спать не в кресле, а вместе с Салли.
– А говоришь, хорошо соображает!
– Ты сам, между прочим, мне посоветовал… Ладно, замнем. Это и не дает мне покоя в данном деле. Пока мы его не раскроем, меня будет мучить вопрос, правильно ли я поступил, оставшись в гостиной.
Дядя Эм положил руку мне на плечо:
– Прости, Эд. Если здесь и виноват кто-то, так это я. Хотя какого черта, не ясновидящие же мы. Откуда нам было знать, что с ней случится?
– Нашел в картире Салли что-нибудь интересное?
– Нет, Эд. Домовладелец, Корбитски, горазд языком молоть, но и он ничего не знает.
– В том-то и проблема, дядя. Все готовы болтать до одури, и никто ничего не знает.
– Может, тут и знать нечего. Потолковали мы, и я прочесал жилье Салли дюйм за дюймом. В общем, с ночи четверга там никого не было. Трехдневная чикагская пыль на всех поверхностях, следов нет, никаких там хитрых ловушек ни в прошлом, ни в настоящем. Но я забрал стаканы, из которых вы с Салли пили на сон грядущий. Стояли в раковине, отсюда я и понял, что это они – остальная посуда вымыта. Отнес их в лабораторию Кендалла на анализ.
– Салли смешивала напитки у меня на глазах. В ее стакане не могло быть того, чего в моем не было.
– У тебя сердце здоровое, а у нее больное. На нее могло подействовать то, что у тебя никаких ощущений не вызвало бы. Нечто вроде никотина, но это я так. Такое количество никотина должно было изменить вкус напитка – значит, что-то другое, безвкусное. Кто-то, например, влил смертельную дозу в бутылку с виски – сколько его там было-то?
– Как раз на две порции.
– Ну вот, ты бы половину этой дозы и не почувствовал, а Салли хватило, особенно если это что-то сердечное. Бутылки из-под виски и с содовой я не стал брать: если в стаканах что-то было, анализ и так покажет.
– Еще бы лучше вскрытие провести.
– Мы не в том положении, чтобы требовать его, парень. Официального статуса нет, клиент и тот неизвестен. Потребовать мог бы Стэнтон, но если он скрывает, что нанял нас, то не станет этого делать. А вот если лаборатория подтвердит, что в стаканах находилось нечто помимо виски, лимона и соды, мы пойдем с этим в полицию, и вскрытие назначат как пить дать.
– Не понимаю, в чем еще ей могли дать яд, – заметил я. – Мы провели вместе полдня и всюду заходили непреднамеренно. Ты спрашивал в лаборатории, могут ли лекарства действовать только на людей с болезнями сердца?
– Разумеется, спросил. Их несколько – например, эфедрин, но его бы ты, наверное, почувствовал. Не помнишь, сердце у тебя билось чаще обычного?
– Нет, пока я не заглянул к Салли в спальню – тут оно забилось как миленькое, но длилось это недолго. Бумаги ты тоже смотрел?
– Да. Все, какие там есть. Ничего необычного, кроме пылких любовных писем. Все от одного и того же парня с подписью «Билл».
– Да, Уильям Хаберман, Стэнтон говорил мне о нем. Они с Салли встречались какое-то время, а недели две назад расстались. Живет в Эванстоне, работает вместе с отцом – продают подержанные автомобили. Занесен в список тех, с кем я собираюсь поговорить.
– Да, точно он. Много пишет об Эванстоне и о своей работе. Письма в конвертах. Самые ранние написаны месяца три назад, последним – около трех недель. Они виделись раз в неделю, а в промежутках переписывались. Роман, похоже, был бурный, и никакой причины для разрыва даже в последних письмах не называется. Может, выяснится, когда ты поговоришь с парнем лично. Ты еще где-нибудь был, кроме бывшей работы Салли?
Пересказывая Эму разговор с Беном Старлоком, я случайно взглянул на окно и пожарную лестницу, по которой влез наш клиент, чтобы оставить под промокашкой тысячу долларов.
– Не поставить ли нам замок на окно?
– Чтобы он деньги назад не забрал? – усмехнулся дядя. – Если уж он сумеет вскрыть сейф, то окно вскроет запросто, разве что решетку туда приспособить. Ты, случайно, не…
Мы услышали, как открылась и снова закрылась входная дверь офиса. Моника Райт не могла вернуться так скоро, и я вышел посмотреть, кто пришел.
В приемной стояла девушка довольно высокого роста. Красивая фигура, рыжие волосы и все, что к ним прилагается. Похолодев, я ухватился за стол.
Глава 6
В следующее мгновение я сообразил, что это не иначе как сестра Салли, но эти полсекунды мне дались тяжело.
Когда шок миновал, я стал замечать различия, хотя сестры, не будучи двойняшками, были поразительно похожи. Волосы подпадают под категорию рыжих, но ближе к каштановым, веснушки не так заметны, талия чуть-чуть тоньше. От простого белого платья веет прохладой даже в такую жару.
– Мисс Дороти Доуэр? Я Эд Хантер.
– Могу я с вами поговорить, мистер Хантер?
– Разумеется. Дядя тоже здесь – вы не возражаете побеседовать с нами обоими?
Она ответила, что не против, и я пригласил ее пройти в кабинет.
