Подняли на палубу пушку ШВАК и начали примерять ее на установку на тумбу 76-миллиметрового орудия. Здесь хозяйствует старшина 1-й статьи Любенко со своими пулеметчиками Белогаем и Стельмахом. Командир отделения электриков старшина 2-й статьи Кора со своим подчиненным Марченко на юте сняли брезент с прожектора и вскрыли его внутренности. На крыше ходовой рубки старшина 1-й статьи Полозов собрал вокруг себя сигнальщиков. Еще один сигнальщик что-то делает на мачте.
Над крышей моторного отсека, степенно двигаясь, делают замеры все три командира отделений электромеханической службы. Над ними на надстройке на двух банкетках (тумбочках) восседают двое корабельных «аксакалов» – механик инженер-капитан 3-го ранга Авласенок и старший фельдшер интендант 2-го ранга Панасенко. Эти два военкома служат на «Ударном» еще с момента его постройки. Словно обросшие водорослями морские крабы, они вместе с боцманом служат на корабле с момента первого подъема на нем флага.
Механик знает корабль сверху донизу, с носа до кормы. Машины в его руках сыто урчат, балдея от заботы. Он корабельный бог, шевелением пальца дающий жизнь кораблю и обеспечивающий его существование в бою. Какой механик – такой и корабль для экипажа. Если механик в гневе, то нет на корабле ни тепла, ни пара, ни света, ни воды.
Начинается все с камбуза – нет воды. А почему? Механик что-то делает, трюмные питьевую систему разобрали, дали воду, ура. Нет, не тут-то было, свет исчез – механик разбирается. Ведь и не скажешь, что так не может быть, просто помощник не захотел механику что-то там получить, и как итог все знают, почему помощнику душа нет. Один он может не знать, пока ему не подскажут. Часто эти события в молодых экипажах или у случайных командиров происходят. У нас на борту все чинно и размеренно, еще за неделю все знают, когда воды или еще чего не будет. Одна есть болезнь, ею почти все механики страдают – выпить любит, но все чинно, благородно и нычком.
Частенько соседи по каютам сидят, вместе потягивая «шильцо», когда раз или два в месяц механик, методом дружественного шантажа и угроз, разводит «фельдшера» на лекарство. Доктор спирт и собирает-то для своего дружка. Сам он так – потихонечку, не в одиночку, а с кем-нибудь за компанию. Думать о том, что ворует – смешно. Однажды я сам видел, как доктор принес на корабль баночки со спиртом, купленные в магазине, и поставил в аптечный ящик. Закон один, что потрачено, должно быть немедленно восполнено, даже из своего кармана.
Через руки корабельного военврача и его слуховую трубку прошли все, кто служил на корабле или приходит на выход. Экипаж и прикомандированные на выходах – живые люди. С их хроническими недомоганиями и залетами холостяков на берегу. Этот человек знает обо всех не только то, что у них снаружи, но и то, что у них внутри. Как только я появился на борту, да еще с диагнозом выздоравливающего, еще не попав в свою каюту, оказался в докторской. Живет он в каюте рядом с механиком, внутри которой, как и у его формы одежды, стойкий запах лекарств, йода и прочего. Того, чем пахнут почти все доктора на работе, а этот субъект еще в каюте и живет. В общем, амбре от него еще то – чисто медицинское. И это на корабле, где грязная и неряшливая личность – словно пугало на огороде.
Поднимаюсь на мостик.
– Командир на мостике, – звонкий голос сигнальщика объявляет о моем появлении за спиной сидящих на банкетках. Военкомы поднимаются и выжидающе смотрят на меня.
– Ниткин, организуй мне банкетку, и пусть боцмана позовут, боцману, пожалуй, тоже банкетка не помешает.
Сейчас краснофлотцы служат не символически и не под палкой как после войны. Традиции не уголовного пошива, все вокруг добровольцы и истинные ревнители флотских традиций. Ну не буду же я, на виду у всех, тащить себе банкетку, даже несколько метров. Это неуважение не только к себе, но и к экипажу, которым управляешь. Ты сегодня понес банкетку, завтра швартов подал, так как краснофлотцу бежать надо, а ты рядышком, послезавтра пожарный рукав в руках держишь, а еще через неделю фекальную систему чистишь. А экипаж на что? Кому нужен такой командир, который вместо того, чтобы все на корабле вертелось, как в часовом механизме, с его малейшим участием и даже без него, делает чужую работу? Для этого экипаж и отрабатывается, учения проводятся и все приучаются к соблюдению флотских традиций. Они часто кровью написаны. Точно так же надо относиться и к микрокопиям экипажа корабля – его боевым частям.
Присаживаюсь, присаживаются и корабельные «деды».
– Иван Александрович, скажи. И к чему такая спешка? Механик говорит, что ты своими руками весь корабль перестраиваешь. Ишь, к чему додумался зенитки на башню поставить, – первым начал доктор.
– Александрович, вот смотрю я и не пойму, вроде ты все складно говоришь, а работы-то куча. Одно только усиление моторного отделения для твоих двух пушек. Где я тебе найду столько листового металла, и играть крыша все равно будет? – поддерживает беседу механик.
«Правильно, но ты не усиливай листом, а закажи силовые дуги, чтобы они в местах пересечений на себе тумбы пушечные держали, а основаниями в палубу, а не в крышу упирались. Словно рама зенитных орудий с домкратами».
– Доктор, могу сказать так. Малокалиберные пушки на башни главного калибра еще на броненосцах начали ставить, для защиты от миноносцев. То, что мы будем ставить, это, считай, большие пулеметы.
– В честь чего это вдруг надо укладывать раненых на палубе, а не в госпиталь отправлять. Мы тут вдвоем подумали и решили задать вопрос. У нас что, война намечается? – Вот уже и вопросы прямые появились. Но отвечать «да» нельзя ни в коем случае.
– Понимаешь, Павел Данилович. Вот шли мы сюда этим летом, и зачем шли? Помните же оба. В неизвестность. Могли и на войну идти. Финская на севере только прошла, поляки с немцами сошлись… – делаю паузу и потом выдаю: – А румыны взяли и все нам отдали, просто так, за все хорошее? Что скажете? Впереди новая навигация, потеплеет и что?
– Да кто же просто так свое отдаст. Затаились, время выжидают и силы копят, – изрек механик.
– Товарищ капитан-лейтенант, боцман монитора «Ударный» по вашему…
Обрываю боцмана на полуслове:
– Да садись рядом, будем разом вопросы решать.
Боцман присаживается.
– Получается, на следующий год что-то может и быть, – продолжает тему доктор.
– Данилыч, я, как только осознал, что у нас каждый год что-то да происходит, как прочитал, как итальянцы и немцы англичан топят, так в голове у меня и щелкнуло. Нам разведчики сказали, что у румын новые самолеты от поляков и немцев появились, – начинаю потихоньку привирать. – Вот и подумалось мне, что король румынский в этом году отступил, но свое постарается отобрать назад наверняка. Кто же свое просто так отдаст – он же это своим считает. Поэтому, если в этом году капиталисты дали нам возможность отдохнуть, то в следующем могут и напасть. А если нападут, то явно воспользуются тем, что у поляков и немцев взяли, – новыми самолетами.
Ближе к нам подобрались уже сигнальщики сверху и механики снизу – все стараются услышать, о чем говорит четверка.
