А потом Серафина вдруг заметила, что за ее знакомым идет другой волк, а за ним еще один, и еще, и еще. Шли волки и волчицы, старые и молодые. Многие были покрыты ранами и прихрамывали. Было очевидно, что волки выдержали бой с каким-то ужасным врагом. Ее знакомый стал после этого вожаком стаи. Но сейчас стая вышла не на охоту. Волки уходили далеко-далеко. Серафина поняла это по тому, как они двигались, опустив головы и поджав хвосты. Они покидали горы, так же, как бабочки и певчие птицы, покидали навсегда.
Серафина снова обернулась к рыжему волку. В его глазах она увидела отражение своей собственной печали. Все у нее внутри болезненно сжалось. Этот волк нашел сородичей и свое место среди них. Волки всегда держались стаей. Они сражались вместе. Они были одной семьей, сородичами. И они не бросали своих в беде.
Она почувствовала, как, несмотря на ночную свежесть, у нее вспыхнули щеки. Она вспомнила про Билтмор и своих сородичей там. Она не хотела расставаться с ними. Она хотела быть с ними в одной стае, в одном прайде, в одной семье.
Потом она подумала о матери и львятах, и темном льве, и диком мальчишке. Она хотела быть рядом с ними, вместе охотиться, бегать… участвовать в их лесной жизни.
Все ее сородичи принадлежали ей, а она принадлежала им.
И сейчас, стоя на склоне очередной горы, Серафина ясно поняла, что ей нужно делать.
Если она продолжит бегство, то рано или поздно дойдет до большого города или заберется на высоченную гору. Но от себя не убежишь. И какой смысл куда-либо идти, если некуда вернуться и не с кем поделиться своими мыслями и чувствами?
Волк и его стая исчезли за деревьями, а Серафина уселась на землю прямо там, где стояла, и стала смотреть поверх горных вершин на звезды.
Происходило неладное. Она это чувствовала.
Почему мать отослала ее от себя? Так быть не должно.
Почему на нее накинулись дымчатые иглохвосты?
Почему на нее напал Гидеан?
Почему она убегала из Билтмора?
Почему уходили волки?
С каждым новым вопросом она все больше впадала в ярость. Все эти, казалось бы, разрозненные события были каким-то образом связаны между собой. Вполне возможно, у них имелось одно общее объяснение.
Серафина не знала, выжил ли Гидеан после падения с лестницы. Она не знала, сможет ли Брэден когда-нибудь ее простить. Но она твердо решила, что не бросит свою семью. Сородичи должны держаться вместе несмотря ни на что, и никакая ссора, никакое ужасное событие не может их разделить.
Папаша много раз объяснял и показывал ей, что сломанное всегда можно починить. А еще Серафина точно знала, что недобитую крысу необходимо прикончить во что бы то ни стало. Главное – не сдаваться. А значит, она будет бороться, бороться до тех пор, пока семья не примет ее обратно.
Теперь Серафина окончательно поняла, что с лесом стряслась беда. Что беда стряслась и в Билтморе. И ее задача – найти и починить то, что сломано.
Серафина встала, отряхнулась как следует и начал спуск с горы.
Теперь она знала, что надо делать.
18
Серафина отправилась в обратный путь по горам. Она продралась сквозь густые заросли низкорослого кустарника, пробивающегося между камнями, спустилась по склону горы Седая Борода и, оставив позади высокогорный район, вошла в лес. Она отдыхала по необходимости, стараясь делать остановки как можно реже. Девочка стремилась поскорее разыскать мать, чтобы расспросить ее о темной силе, проникшей в горы. Она хотела знать, кто такие эти странные и страшные люди – кошмарный старик с волкодавами, которого она видела в лесу, и сыщик Грэтен в Билтморе, – и каким черным колдовством они владеют. Ведь ей наверняка придется вступить в борьбу с обоими.
Поскольку мать с детенышами покинула логово на поляне с ангелом и скрылась в неизвестном направлении, у Серафины осталась одна-единственная подсказка, где их искать, – загадочные слова, небрежно нацарапанные на земле:
Если ты помощи ищешь
Летом, зимой, весной,
Туда приходи, где стена – это пол,
А дождь льется стеной.
Серафина мысленно повторила невнятные строки. Наверное, это что-то вроде загадки, которую враги не разгадают, а она сможет. Но, с другой стороны, мать не захотела брать Серафину с собой, велела ей возвращаться в Билтмор. Зачем же тогда она оставила такое послание? Непонятно.
Продолжая спуск, Серафина вошла в темный сосновый бор. Деревья здесь были очень старые, с толстыми, прямыми стволами, окруженные почерневшими и засохшими духовыми цветами. Нижние ветви сосен давно омертвели и осыпались, корни выступали из-под земли, как жуткие длинные пальцы. Ноздри девочки заполнил запах прелой земли и гниющей древесины, все было липким от пыльцы черных цветов. Здесь не росло ничего, кроме древних гигантов, – ни молодые деревца, ни кустарники не выживали в сумрачной тени вечного бора. Землю густым слоем покрывала потемневшая сухая хвоя.
Напуганная этим выморочным местом, Серафина присела, пытаясь рассмотреть в ночном мраке, есть ли здесь какая-то тропа или придется искать обходной путь. В тишине было слышно, как ветер с шорохом сыплет пыльцу духовых цветов. Девочку охватило дурное предчувствие. Неожиданно она заметила на земле среди ветвей какой-то странный силуэт.
Инстинкт велел ей развернуться и обойти силуэт стороной. Но мешало любопытство. Она стала медленно подкрадываться, дыша глубоко и ровно.
При ближайшем рассмотрении силуэт оказался плоским, прямоугольным, сильно потертым камнем. Рядом находилась низкая железная клетка, наполовину вросшая в землю. Серафина испуганно сглотнула. Затем внимательно осмотрела клетку, пытаясь понять, зачем она нужна. Клетка была всего одного-двух футов в высоту, сбоку приделана маленькая дверца с задвижкой. Похоже, она предназначалась для какого-то животного. Потом девочка увидела еще одну клетку, и еще. Серафина тихо кралась вперед, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Здесь были сотни клеток.
Так она добралась до маленькой избушки, сложенной из кривых веток и перекрученного плюща. Серафине приходилось видеть временные укрытия из ветвей, которые строили лесники, но эта избушка выглядела иначе. Ветки, из которых она была сделана, никто не рубил и не собирал. Казалось, они сами вытянулись из земли, чтобы сплестись в подобие стен и крыши, а потом странным образом перевились с плющом. Вот так же мог бы смастерить себе гнездо какой-то неведомый зверь. Сверху насыпалась пыльца духовых цветов, покрыв избушку черным вонючим крошевом. Перед домом еще тлела серая зола потушенного костра. В дымящихся хлопьях золы стоял черный железный горшок. А на земле валялись десятки дохлых ворон и стервятников с поджатыми лапами.
Серафина задрожала, сердце ее забилось, как бешеное. Ее пугала сама мысль о том, что она может найти в этом темном месте. Но она должна была все выяснить, она не имела права останавливаться на полпути.
