Освободил сперва левое плечико – поцеловал, потом – правое. Снова погладил спинку, на этот раз уже не через ткань – голую, теплую… И, наконец, ткнулся губами в трепетно вздымающуюся грудь, нащупал языком твердеющий упругий сосочек…
Тяжело дыша, Маша вскочила, проворно освобождаясь от платья, – юная красавица с шелковистою кожей и синими, как небо, очами. Вне себя от нетерпения, Магнус схватил супругу в охапку и отнес на узкое ложе.
* * *
В Кракове Магнус, его царственная супруга и двор расположились в королевском дворце, на крутом Вавельском холме, окруженном крепостной стеною. Внизу раскинулся город: неспешно несла свои воды Висла, перезванивались колокола в разновеликих башнях Мариацкого костела, на ратушной площади шумел рынок. Правда, сейчас, зимою, торговали по большей части в крытых торговых рядах, так называемых Сукенницах – на редкость красивом и простором здании, располагавшемся вблизи костела и ратуши. Рядом на улице в любую погоду торговали пирожками, шумели многочисленные забегаловки, угощая торговцев, покупателей и студентов Ягеллонского университета, знаменитого на весь тогдашний мир.
Этот большой, красивый и шумный город сразу же пришелся по сердцу королевской чете. Унылый и скучный Оберпален по сравнению с древней польской столицей казался просто забытой богом деревней. Особенно радовалась Маша, искренне скучавшая по Москве. В Кракове было ничуть не хуже. Даже лучше – куда как веселее!
Законно избранный сеймом король и его королева въехали в город через барбакан – изящное и грозное воротное укрепление, гордость горожан. В церквях и костелах звонили колокола, горожане кидали вверх шапки, магнаты и шляхта сверкали дорогим оружием и украшениями. Что и сказать, даже чисто внешне король и королева понравились всем! Датский принц и правитель Ливонии, одетый в изысканный испанский костюм, сразу же произвел впечатление легкостью в общении и обаятельнейшей благосклонной улыбкой; юная красавица королева Мария просто очаровала горожан. Верхом на белой лошади, в синем, под цвет глаз, платье она казалась неземной девой, королевой ангелов, лишь по счастливой случайности спустившейся на грешную землю.
К королевской свите примкнул по пути и пан Кшиштоф Граевский, знакомый многим в Кракове и многими ненавидимый. Недавний татарский набег на восточные польские земли – Подолию, Волынь и Червонную Русь – вызвал сомнения у части шляхты. Сможет ли новый король договориться с султаном либо организовать достойный отпор? Или все же лучше было бы обратиться к кандидатуре Батория?
При прежних польских королях, Сигизмунде и Генрихе Анжуйском, королевская власть находилась в самом жалком положении. Финансы пришли в расстройство, буйные магнаты и шляхта диктовали королю свои условия. Точно так же они намеревались поступать и сейчас.
Время было очень непростое: подзуживаемые султаном Мурадом татары нападали на южные польские земли, на Балтике вновь оживились шведы, обиженный Стефан Баторий собирал в Трансильвании войска, намереваясь вот-вот начать военные действия, и царь Иван Грозный прислал ругательное письмо, угрожая войною.
И что оставалось делать? Ждать. Ждать, по возможности затягивая все процессы, ибо время сейчас работало на нового польского короля! Уже были отправлены люди, деньги и оружие запорожским казакам – чтоб громили Крым, уже получили поддержку мятежные венгерские крестьяне, и сотню новейших мушкетов тайно везли в Иран – вооружить армию шаха, давнего врага турок. В Москве же вот-вот должен был вспыхнуть заговор.
Оставалось ждать и как-то показать свою силу… и лояльность новоявленным подданным.
Вообще-то, право быть избранным на польский престол имел каждый шляхтич, при этом в большинстве случаев кандидатами на престол становились представители иностранных династий. Избираемый пожизненно монарх не имел права передачи трона по наследству, издания декретов (привилеев), противоречащих законам, а также ареста шляхтича без суда. Дополнительные ограничения на королевскую власть накладывали так называемые генриковы артикулы, принимаемые монархом перед вступлением на престол. Политические и финансовые обязанности монарха определялись ещё одним обязательным соглашением: король (он же великий князь литовский) отказывался от передачи трона по наследству, обязывался править в согласии с королевским советом из восемнадцати сенаторов, не реже раза в два года созывать сейм, без разрешения которого не объявлять войны и мира и не вводить новые налоги. На территории Великого княжества Литовского условия правления определялись особыми статутами, которые Магнус тоже подписал. Пока… Не сразу, постепенно, нужно было устраивать себе солидную поддержку, опираясь на людей, недовольных неограниченным произволом магнатов и шляхты: в первую очередь, на свободных и предприимчивых горожан, коим Магнус собирался всячески покровительствовать и защищать во всем. У горожан имелись немалые деньги и большие права в городе, но не в королевстве! Арцыбашев имел тайные намерения расширить сейм, включив в него представителей купечества, ремесленников и даже – крестьян! А уж потом, с помощью обновленного сейма, можно было бы резко усилить свою власть, ограничив слишком уж большие права магнатов и шляхты.
Собственно, большинство мелких польских дворянчиков уже давно не имело своего мнения, послушно выражая волю магнатов. И вот эти самые магнаты представляли собой нешуточную угрозу… которую нужно было вывести из игры любым способом. Чем и занялся его величество, опираясь на помощь Анри Труайя, Граевского и верных людей. Особую опасность представляли пятеро. Кардинал Родриго Касинский, князь Николай Радзивилл, гетман Ходкевич и еще двое магнатов, по своему могуществу и влиянию равных иным европейским монархам: киевский князь Николай Кострожский и сандомирский воевода Ян Костка, один из прежних кандидатов на польский трон.
Относительно кардинала Родриго… Вообще-то, на территории Речи Посполитой проживали граждане самого различного вероисповедания: католики (на западе и северо-западе), православные (на востоке и юго-востоке), лютеране и кальвинисты, (преимущественно среди высших сословий), иудеи (по большей части – в Кракове и Вильне) и даже мусульмане – среди татар. Один из видных вельмож и государственных деятелей того времени, Каспар Бекеш, считался атеистом.
В первые годы существования государства, в нём господствовала веротерпимость: равноправие католиков и православных гарантировалось Привилеем от седьмого июня 1563 года, а в 1573 году особым указом была подтверждена свобода веры. Чем и воспользовалась королевская чета! Воспитанная в православии Маша уж очень не хотела переходить в католичество… а вот Магнусу было все равно.
* * *
– О, пан Каспар! – завидев щегольски одетого вельможу, занявшего при новом короле ответственный пост министра иностранных дел, Магнус изобразил на лице самую широкую и искреннюю улыбку. Этот изящный, с ловкими движениями и красивым, чуть вытянутым лицом пан был весьма умен, начитан и смел, ибо те времена объявить себя атеистом значило почти то же самое, что в одиночку выбить турок из Константинополя.
– Ваше величество, – поклонившись, пан Бекеш вошел в королевский кабинет и, по знаку Магнуса, уселся на стул.
