«Всяко же и слухами ходящими пренебрегая, скажу лишь одно тебе, вассалу моему неверному Арцымагнусу. Напрасно ты думаешь, что мы из честолюбия токмо хотим противу тебя злое умыслити, то не так, клянусь Господом и всеми святыми. Хотим лишь одного – направить тебя на путь истинный, чтоб явился ты к нам, как ране являлся, за отеческим наставленьем. Так бы мы и про Польскую, и про Литовскую корону решили б промеж собой, поговорили бы, обсудили все не в сердцах. Жду тебя, Арцымагнус, приезжай в указанное мною время. До того же помни – племянница моя любимая, а твоя жена Машенька гостьей моей будет, ни в чем ущемления не испытывая».
Еще раз перечитав текст письма, Арцыбашев покусал губы. Злое было письмо, нехорошее, уничижительное. Титулы Магнуса, как положено было по тогдашнему этикету, царь нарочно не перечислил и более чем прозрачно намекнул, что королева полностью в его власти. Правда, поклялся, что и волос с головы ее не упадет… но только до поры до времени, так что Магнусу – «вассалу неверному» – следует о-очень поторопиться с визитом.
В первую голову, дабы пресечь все вредные для королевской власти слухи, его величество высочайше объявил о том, что «добрая королева Мария» отправилась навестить могилы родителей и поклониться святым местам на своей родине. Сам же правитель Речи Посполитой, Ливонии и Риги вскорости воспоследует за своею дражайшей супругой, а заодно и проведет важные переговоры с московским господарем Иоанном Васильевичем. Переговоры будут касаться приграничной торговли, льгот некоторым категориям купцов и – самое главное – будущему союзу против Крымского ханства и Турции. Честно сказать, ливонцам по большей части не было до Турции и татар никакого дела, однако этот вопрос сильно интересовал жителей Речи Посполитой, особенно ее южных украинских провинций.
В своем послании царь Иоанн указал конкретную дату, до которой ждал визита Магнуса – «со всем добросердечием и дружбою» – шестое августа, день Преображенья Господня. Таким образом в запасе у правителя Речи Посполитой еще было около месяца. Впрочем, Арцыбашев решил действовать куда как хитрее, нежели ожидал от него Иоанн.
Торжественно объявив о дне отъезда «великого посольства», Магнус дал тайный приказ Анри Труайя и Михутре, поручив им найти подходящего человека, двойника, хотя бы издалека похожего на короля. Вельможи исполнили приказ быстро и качественно, за три дня отыскав с полдюжины двойников, из которых потом и выбрали одного, коим и занялся Анри. Бравый майор Михаил же вызвался сопровождать своего монарха во время его тайного визита в Московию. Именно так и решил поступить Арцыбашев – явиться в Москву инкогнито, тайно, отыскать Машу – и освободить!
Несколько авантюрное, это решение, наверное, виделось сейчас Магнусу единственно возможным, ибо доверять коварному московскому государю нельзя было ни в чем. Иван Васильевич запросто мог постричь Машеньку в монастырь или даже казнить – и его б не остановило ничто.
* * *
Вальтер, он же… впрочем, у этого человека было много имен, перечислять которые нет совершенно никакой необходимости. Наемный убийца не то чтоб неотрывно следил за Магнусом Ливонским, но неотступно следовал за ним во время всех переездов, держал в поле зрения, и ненадолго отвлекся лишь в Риге – ибо в королевский замок просто не пропустили бы неизвестно кого, особенно во время штурма.
Все ж и тогда, во время обстрела шведами Риги, Вальтер находился в городе, примкнув к ополчению братства Черноголовых. Солдатом он оказался образцовым, великолепным стрелком и метателем ножей, и проявил себя до такой степени, что командир ополченцев, а в мирное время староста и казначей братства, предложил наемнику сержантский чин с соответствующим жалованьем, пусть не очень большим, но выплачиваемым регулярно. В обязанности Вальтера входило бы обучение ополченцев различным видам боя, а также их тренировка в пользовании разного вида оружия, от пики до мушкета.
Ежели б король Магнус жил в Риге, то наемник, пожалуй, и не отказался бы от столь заманчивого предложения, однако ж увы – это шло вразрез с его дальнейшими планами. Тем более приближался день очередной весточки от доверенного лица султана Мурада. Еще раньше договорились так: каждый месяц турок пересылает с оказией письма – через паломников, наемников или купцов – на имя некоего Аманда Курста, философа и вообще человека ученого, магистра семи свободных искусств. В письме, написанном по-немецки от лица бывшего студента, обычно описывались разного рода достопримечательности, и здесь главное было следить за цветом. Если три раз упоминался голубой, значит, нужно было усилить слежку, если три раза красный, значит, убить.
Краков, Варшава, Вильна и еще Рига с Ревелем – пять писем, почти совершенно одинаковых сообщений, нужно было прочесть лишь какое-то одно. Что убийца и сделал, заглянув в Риге на подворье польских купцов, недавно прибывших откуда-то с юга, то ли из Венгрии, то ли из Далмации, то ли – с Дуная.
– Доктор Аманд Курст? Магистр? Да, есть вам послание. Нет, нет, не надо денег – нам уже заплатили, и, поверьте, весьма щедро. Прошу вас! Приятно иметь таких студентов, господин магистр.
Кивком поблагодарив приказчика, Акинфий зашел в просторную корчму на улице Конвента Сета, уселся скромненько в уголок и, заказав кружку темного пива, углубился в послание. Собственно, углубляться-то было нечего:
«В граде Дубровнике, на улице, называемой Страдун, почти на всех домах – красные черепичные крыши… Ворота, ведущие в город со стороны моря, недавно выкрашены в красный цвет… Мантия председателя совета местных патрициев сшита из яркого красного шелка…»
Три раза – красный! Вот и все, что нужно было знать. Теперь следовало получить аванс, что стало бы лишним подтверждением серьезности намерений хозяев. Собственно, без предоплаты убийца и не взялся бы за столь трудное и опасное дело. Еще бы – убить самого короля!
Аванс опять-таки можно было получить в любом из пяти городов, где имелись отделения банка некоего Мефодия Триполитана, итальянца или, скорей, хорвата, что не имело никакого значения – за ним стояли турки.
Отпоров подкладку камзола, Вальтер вытащил пергаментный вексель на сотню золотых «угорских» дукатов. И в десять раз больше он должен был получить после исполнения своего гнусного дела.
– Возьмете в мешочках? – поинтересовался служитель отделения банка Триполитана в Риге. – Или, может быть, слуги отнесут за вами сундучок, куда скажете?
– Пусть будет сундучок, – подумав, решил наемник. Звенеть деньгами в мешках ему что-то не очень улыбалось. – Только без слуг, я понесу его сам.
– Это как вам будет угодно, сударь.
Не так уж и много весили сто дукатов! Всего-то около девяти фунтов – руку не оттягивали ничуть, да и обычный дорожный сундучок, обитый полосками меди, не привлекал к себе никакого внимания.
Пройдя пару кварталов по набережной, Вальтер свернул влево и, выйдя на ратушную площадь, постучался в запертые ворота дома Черноголовых.
– А! Господин… почти сержант! – стражники узнали Акинфия сразу же. – Все же решили вернуться?
