– Дева веселая, – Маша всю дорогу сидела на заднем сиденье, закрыв глаза – от высокой скорости ее тошнило, тем более сейчас – беременную. Хоть и незаметен еще живот, а все же… – Не сказать, чтоб кроткого нраву, но и не зла, – открыв глаза, королева задумчиво накрутила на палец локон. На дорогу и по сторонам девушка сейчас не смотрела – вспоминала, думала.
– А что она любит? Чего боится? Дружит с кем?
Арцыбашев совершенно не думал сейчас о новой, современной Москве – все мысли его были там, в далеком – и таком близком! – прошлом.
– Из подруг… даже не знаю, давно на Москве не была, – честно призналась Марьюшка. – В теремах княжеских, знаешь, не очень-то с кем и подружишь. Москва – не Ливония и не Литва, женщины свободы не имеют. Особливо молодые незамужние девы. Вот, как Машка, княжна. Хотя… – королева вдруг улыбнулась. – Она-то как раз делала, что хотела. Очень уж своевольной росла, да! Вот, Иоанна зацепила – неужто царицей станет? А что ж! Чего б не стать?
– Чего-то ты не очень уверенно говоришь, милая, – Леонид покачал головой.
– Да Машуля-то царицей не против, – все так же задумчиво пояснила Мария. – Однако еще ведь и сам Иоанн есть! А уж он гневлив больно. Машка-то – не дева давно… сама хвасталась, призналась. Не ведаю, знает ли об этом царь.
– Думаешь, не одобрит?
– Ха! Не одобрит? Лютою смертью казнить велит!
– Но он же княжну, кажется, любит?
– Плохо ты знаешь Ивана, мой дорогой.
Свернув во двор, беглецы бросили машину и быстро зашагали к мусорным контейнерам, к канализационному люку. Было почти безлюдно, если не считать прикорнувшего невдалеке на скамейке бомжа, коего Арцыбашев хотел было нейтрализовать шокером, да, тут же передумав, махнул рукой – черт-то с ним, с бедолагой этим.
– Ой, ну и запах! – едва Леонид откинул тяжелую крышку, Маша поморщилась, но, больше ничего не сказав, следом за мужем полезла в затхлое подземелье.
Включив специально прихваченный фонарик, его величество вполне уверенно зашагал куда-то во тьму. Дорогу он хорошо помнил, чай, не впервой, да и юная его супружница тоже стала ориентироваться:
– Ой, а я вот здесь тоже шла! И тут… И вон там, где кости да череп.
Белеющие человеческие кости – это был хороший ориентир, сразу от скелета Магнус резко повернул вправо, прошел еще шагов двадцать. Остановился и поднял голову, увидев наверху знакомое зеленоватое свечение.
Слава Богу! Нащупав лестницу, король обернулся:
– Ну, милая моя, вот и пришли. Выбираемся осторожно, без шума и пыли.
Очевидно, здесь, в прошлом, времени с момента исчезновения Арцыбашева прошло еще очень мало, быть может, всего-то час или два. На улице уже смеркалось, снаружи зажгли факелы, и отблески оранжево-желтого пламени, проникая сквозь узенькое окно, плясали на темных стенах узилища.
Выбравшись из подземелья, Машенька не удержалась, чихнула.
За дверью тотчас же раздались шаги:
– Ты что там, паря, простыл, что ль?
– Да закончил уже! – спрятав в ладони электрошокер, отозвался молодой человек. – Давай выпускай.
Страж вдруг засомневался:
– Выпустить-то не долго. Да поначалу надобно работу твою глянуть. И нарочного подождать, узнать насчет тебя посланного.
– Надо – подождем, – спокойно согласился король. – А работу… хошь, так прямо сейчас и глянь, зацени!
– А и гляну.
Немедленно распахнулась дверь. Сверкнул бело-голубым огоньком разряд… Подхватив на руки грузное тело стражника, Арцыбашев осторожно положил его на пол и махнул рукой супруге:
– Идем осторожненько. Не забыла, как шокером пользоваться?
Юная королева хмыкнула:
– У меня и нож есть.
– Экая ты у меня кровожадная, милая, – выходя в коридор, прошептал Магнус. – Ага! Слышишь? Голоса! Надо бы их по одному. Хотя… Один уже не скоро очнется, сколь там остальных? Всего-то двое… ну, трое. Управимся!
«Каменщик» не ошибся – в «караулке» у самого выхода сидели на лавке двое стражников и азартно резались в кости.
– Все, парни, работу исполнил! Выпускай!
– Хо, выпускай! А Федот где?
– Так идет…
Пожав плечами, Арцыбашев нагло уселся на лавку, отвлекая стражей «простым и естественным вопросом»:
– Кости дайте метнуть! У меня с полдюжины «новгородок» имеются.
– «Новгородки», говоришь? – забыв про Федота, стражники азартно переглянулись. – А покажь!
Магнус вытащил шокер.
– В кошеле от…
– Чудной какой-то кошель.
– Так ты наклонись ближе!
Снова разряд. Вернее, два – но один за другим, почти слитно. Два разряда – два тела.
– Однако нехудо, – заценила Маша. – Это ты насмерть их?
– Не, полежат да очнутся.
– Тогда надобно побыстрей уходить. Тем более, ты сам говорил – кого-то они куда-то по твою душу послали. Вдруг да явится, да не один?
Супруга глаголила истинную правду – нужно было поторапливаться. Выход из подвала Тайницкой башни, к большому сожалению беглецов, вел вовсе не из Кремля, а наоборот, в Кремль. Стражники как раз закрывали ворота – темнело, близилась ночь.
– А ну-ка, Маша, постой… эй, эй, робяты! – выскочив из-за угла, словно черт, Арцыбашев замахал руками. – А я? Я-то как же? Мне-то как домой?
– А ты кто?
– Да не видно, что ль? Каменщик я, артельщик.
– Эко ты припозднился. Спал, что ли? Ваши-то давно уж ушли, – добродушный с виду страж в сверкающем колонтаре и шлеме-мисюрке лениво погладил бороду. Остальные воины даже не среагировали – подумаешь, какой-то там припозднившийся мужик! Естественно, ворота ради него никто открывать не собирался, вот еще.
– Ночью по Кремлю шататься нельзя. В подвал бросят ужо, – все с той же ленцою предупредил стражник.
– И что ж мне теперь делать-то? Куда податься?
– К Никольским воротам подайся, паря. Их позжей всех закрывают, ага. Может, успеешь ишшо.
Поблагодарив стражника, Магнус бросился прямо через куст, схватил Машу за руку:
– Бежим, милая! Бежим.
– Что – гонится кто?
– Не, к воротам успеть бы.
Они неслись, как сумасшедшие, мимо соборной паперти и дворцов, по мощенной дубовыми плашками дорожке. Где-то горели факелы, где-то нет, и путь освещала выплывшая на небо луна, похожая на обкусанную банную бадью – шайку.
Слава Господу, кажется…
– Хто такие?
– Каменщик я, артельщик. А то – жонка моя, обед приносила.
– Припозднились вы с обедом.
