* * *
В нежно-голубом безоблачном небе яростно сверкало солнце. Дул сильный ветер, еще с утра разогнавший облака и тучки, раскачивал ветви деревьев, трепал реющие над замком флаги. Лазоревые, как небо, с изображением золотого вепря. Герб фон дер Гольца.
На похороны барона собрались все родственники и вассалы. Риттер Герлах фон Нейе, риттер Оффа фон Риппертроп, барон Людвиг фон Ратт и прочие. Явилась и дочь Фридриха, хоть и при жизни родного батюшку не особо жаловала. Но тут пахло наследством, а это совсем другое дело! Баронесса, красивая, лет тридцати с небольшим женщина, искоса поглядывала на стоявших невдалеке родичей – двух молодых рыцарей, приходившихся старому барону двоюродными племянниками, и плечистого пожилого усача – дядюшку Вольфрама. Эти тоже ненавидели покойного Фридриха, как, впрочем, и он их. Но все на что-то надеялись, иначе бы не пришли.
Темные глаза баронессы горели тревогой, дядья-племянники вполне могли бы устроить какую-нибудь каверзу, на которые были великие мастера. Баронесса об этом знала, потому и тревожилась, хотя и прихватила с собой известного на всю Ригу стряпчего.
Старый Фридрих фон дер Гольц не был особенно ревностным христианином, к тому же недавно сменил веру, перейдя из католичества в лютеранство. Тем не менее прощание с бароном проходило в замковой церкви, и проводил его лютеранский священник – пастор Арнольд Петреус, как поговаривали – добрый знакомый дядьев-племянников покойного. Длинный, сутулый, с лошадиным вытянутым лицом и горящими глазами фанатика, пастор чем-то напоминал древнего пророка, хоть и не имел ни длинной седой бороды, ни всклокоченной шевелюры.
Гроб старого барона, сколоченный лучшими краснодеревщиками Ливонии, покрывали лазоревые стяги с древним гербом фон дер Гольцев – бегущим золотым вепрем. Такие же гербы виднелись и на развешанных прямо в церкви щитах, на ливреях слуг и на плащах стражи. Все говорило о богатстве покойного, распорядитель замка – фогт Леонард Цорн не пожалел на церемонию денег, как видно, с разрешения родственников. Правда, самого фогта что-то видно не было, но действие шло по плану – все ждали короля, а тот что-то запаздывал.
Ожидание коротали в беседах, мусоля последние сплетни. Некоторые всерьез утверждали, будто бы старого барона отравила молодая жена, другие уточняли: не отравила, а извела колдовством, что куда как страшнее и пакостней. И в своем злом колдовстве юная баронесса уже призналась и даже попыталась бежать, да неудачно – попала в руки разбойников, те ее и убили.
– Не просто так убили, господа мои, – велеречиво объяснял какой-то барон. – А сперва с ней потешились, а она от них – бежать. Прямо по лесу, голой.
– Неужто и впрямь – голой?!
– Да-да, нагой! Разбойники пустили собак, вот они-то отравительницу и разорвали.
– Да прям разорвали! Разве станут собаки связываться с ведьмой? Не смешите людей, барон. Колдунью достали заговоренной стрелой, я это точно знаю!
– Не стрелой, а копьем! С древком из осины. Так насквозь и пронзили, словно оленя иль кабана.
– Кабана-то попробуй насквозь пронзи!
– А мне, господа, все ж таки жаль баронессу!
– Нашли, кого пожалеть! Отравительницу, ведьму.
– Зато какая красавица была!
– Ведь все красавицы.
– Нет, нет, далеко не все! А эта… Вспомните, какие балы устраивала баронесса! Не думаю, что нам когда-нибудь будет так же весело.
– Еще неизвестно, кому достанется замок.
– Ах, Александра… неужто и вправду ведьма?
– Ведьма не ведьма, а мужа-то извела.
– Так, может, врут про нее все?!
Тут мнения разделились, многим из собравшихся юная баронесса нравилась, очень многие испытывали к ней жалость. Пусть ведьма, пусть отравила… зато красивая, молодая, веселая! Есть что вспомнить.
– Его величество король! – войдя в церковь, звучно доложил паж Эрих фон Ландзее.
Все тут же перестали шептаться, искренне приветствуя молодого монарха и его обворожительную супругу, коей так шло черное траурное платье. Так шло…
– Испанский наряд, – сразу же зашептались дамы. – Закрытое, изящное…
– А кринолин, кринолин-то какой!
– И брабантские кружева… Ах! Интересно, будет ли сегодня бал?
– Какой бал, вы с ума, что ль, посходили? Похороны, чай, не что-нибудь.
– И все ж таки очень хотелось бы. Баронесса Александра, при всей ее неотесанности, все же… ах, что уж теперь говорить.
Вздохнув, жеманная красотка Элиза фон Бексенгаузен томно обмахнулась веером, открыто стреляя глазками в сторону молодого пажа.
Прощание прошло быстро, скончавшийся барон никому не был нужен. Быстренько простились, быстренько погребли усопшего в семейном склепе, задвинули тяжелую плиту и сразу же перешли в трапезную, где уже были накрыты столы. Помянув покойного, родичи барона, наконец, перешли к делу, ради которого, собственно, сюда и явились. Тем более – сам король был здесь, удобно!
Выслушав просьбу дочери покойного, его величество милостиво разрешил вести юридическую сторону дела известному на всю страну стряпчему Юханусу Лансу, седенькому, чуть картавящему старичку. Тот, правда, явился из вражеской Риги, зато славился далеко за ее пределами как опытный и честный юрист.
– С соизволения их величеств, милостью Божьею короля Магнуса Справедливого и королевы Марии, я сейчас оглашу завещание покойного барона, – встав со скамьи, поклонился стряпчий. – Оглашение состоится при всех, поскольку родственники и наследники покойного не имеют ничего против. Не имеете, господа?
Юханус Ланс обвел наследников внимательным взором. Те гордо кивнули, соглашаясь с предложенной процедурой.
Вытащив из принесенного слугою ларца пожелтевший свиток, стряпчий вскрыл баронскую печать и неожиданно звучным голосом зачитал завещание. Которое, в общем-то, не произвело никакого фурора. Все и так хорошо знали, что там написано, покойный Фридрих о том неоднократно говорил. Треть всех земель плюс пара выгонов, три мельницы и морской баркас барон великодушно оставлял дочери, все же остальное доставалось молодой жене. Включая и замок.
Дочь барона, похоже, была полностью удовлетворена сим раскладом, и даже более того! Ее красивое лицо озарилось самою радостною и откровенной улыбкой, что пристало больше девчонке, нежели достойной и солидной матроне.
Что же касаемо дядюшки и племянников, те пока молча ждали, то и дело поглядывая на пастора.
– Однако поскольку супруга покойного погибла и не в силах более претендовать на наследство…
– Я претендую! – высокий девичий голос прозвучал словно выстрел с пиратского корабля. Одна их королевских фрейлин откинула капюшон и взобралась на скамью.
– Баронесса!!! – среди собравшихся гостей тут же послышались выкрики. – Черт возьми – баронесса!
– Александра!
