– А что, если это не сработает? – спросил Джерико.
– Должно сработать.
– Но если нет? – не унимался он.
Лин посмотрела на спящего Генри.
– Мы спустимся в тоннели. Посмотрим, что там такого важного, что оно не отпускает Вай-Мэй.
Громкие неравномерные удары разнеслись по всему музею: похоже, кто-то колотил во входную дверь одновременно кулаком и ногой, очень желая войти.
– Эй! Впустите меня, а? – возвестил слегка придушенный голос. – Тут, блин, холодрыга!
– Эви! – вскричала Мэйбл.
Они кинулись открывать. На пороге, привалившись к косяку, возвышалась Эви: от нее несло джином, а тушь расплылась на полщеки.
– Щаслива предлжить свои услуги этой жутко пухлой вчеринке, – выдала она и так круто поклонилась, что въехала лбом в дверь. – Ау! Кгда вы тут стену пставить успели?
– Эви, ты что, совсем вдребезги? – требовательно вопросила Тэта.
– Нивжисть! – не очень внятно возразила та и попыталась сдуть со лба локон, обдав их еще одной волной перегара. – Ну-у-у, может, фа-бля-мон. Енто по-французски. Я немного кумекаю по-французски… а-ву!
– Вот дьявол! – Тэта даже руками всплеснула. – Именно этого нам сейчас и не хватало!
Эви ввалилась в холл и первым делом сшибла со столика ящик с тряпичными куколками.
– О-го. А ваши куклы не дуры залить корму, – хихикнула она.
– Отправляйся домой, Эви, у нас тут и так хватает неприятностей, – сказал Сэм, беря ее под локоток и ведя к двери.
– А ты меня не лапай, муженек!
– Я тебе не муженек. Я – рекламный статист, не забыла?
– Тчно! – Эви почти выплюнула это слово.
– Так твоя помолвка не настоящая? – сказал Джерико.
Эви уставилась на него, потом быстро отвела глаза.
– Я вам со всей отвств… ответственностью заявляю, что чувства, которые мистер Сэм-Сергей Ллойд-Любович питает к ккой бы т’ни было двушке – чистой воды фикция.
Эви слегка пошатнулась, и Джерико поймал ее – и не отпустил.
– Я держу тебя.
Мэйбл почувствовала тяжесть в животе.
– Я пойду сделаю кофе, – тускло объявила она и двинулась через весь длинный зал на кухню.
– Короче, я здесь, – сообщила Эви всем и каждому, ковыляя в сторону библиотеки.
Она вытащила фляжку, щедро хлебнула из нее и залила джином платье.
– Упс. Этого Провидица-Душечка, конечно, не провидела.
Сэм отобрал у нее фляжку и сунул взамен чашку.
– Лучше пей это.
Эви обратила на него страдальческий взгляд.
– Ты зачем вот так, а? Что я тебе сделала, а?
Она хлебнула и поморщилась.
– На вкус как вода.
– Потому что это вода.
– Знаешь, в чем проблема с этой водой? В ней джина нет! – сказала она, пихая чашку обратно ему. – Слуште! Я думала, тут вечеринка будет! А хде все?
Она нетвердо повернулась кругом, потом увидела Лин.
– Здрасте! – Эви ринулась к ней, протягивая руку. – Как пживаете? Я Эванджелина О’Нил.
– Я знаю, кто вы такая, – сказала Лин.
– Эви, это друг Генри, Лин Чань – вторая сновидица, я тебе о ней рассказывала, – сказала Тэта.
– Тчно! – Эви плюхнулась на стул. – Сно-ви-ди-ца. Пророков кругом развелось – аж жуть! Толпень целая.
– Попридержи язык, Эвил! А не то я тебя вырублю, – пообещала Тэта.
– Нам придется заняться этим сегодня. Немедленно, – сказала Лин, возвращая всех к делу.
– Сегодня? – ахнула Мэйбл.
– Ждать нельзя, – ответила Лин. – Придется сегодня, пока она не затащила его еще глубже.
– Что тут у вас происходит? – заинтересовалась Эви. – Это игра такая?
– Нет, всего лишь проблемы с призраками, – объяснил Сэм. – Сонная болезнь, помнишь? Ее устроил призрак.
Эви яростно затрясла головой.
– Нет. Только призраков не надо. Хочешь секрет расскажу? Только тс-с-с. Я их не сильно жалую, призраков. Поганые ребята.
Мемфис тихо присвистнул и покачал головой.
– Они забрали Генри, Эвил, – глаза Тэты налились слезами.
Та в первый раз за вечер заметила Генри на кушетке, белого и неподвижного.
– Генри… Милый Генри.
– Давай лучше браться за дело, Фредди, – сказал Сэм.
Джерико оторвал кусок какой-то простыни из выставочных экспонатов, крупно намалевал на нем «ОТМЕНЕНО» и повесил поперек парадных дверей.
– Как-то там ветрено, – сообщил он, вернувшись.
– Лин, на сколько мне ставить будильник? – деловито осведомилась Тэта, берясь за часы.
– Два часа. Не думаю, что будет умно оставаться там дольше. И мне понадобится шляпа Генри.
Тэта передала ей потрепанное канотье Генри и села рядом с ним на кушетку, гладя по лбу.
– Мы идем за тобой, Ген.
Лин принялась освобождаться от ножных скоб, чтобы чувствовать себя комфортнее. Она перехватила пристальный взгляд Джерико и зарделась.
– Буду признательна, если ты не будешь так на меня таращиться.
Тот побледнел:
– Это не то, что ты думаешь…
– Детский паралич, – отрывисто объяснила она. – Раз уж тебе так интересно.
– Я знаю, – ответил он так тихо, что гром почти полностью его заглушил.
Он подоткнул Лин одеяло.
– Так удобно?
– Да, спасибо.
– Найди нашего мальчика, Лин. Приведи его назад в целости и сохранности, – напутствовала Тэта.
Лин кивнула. Мэйбл поставила на стол часы, и Лин погрузилась в их мерное тик-так, мечтая найти в нем успокоение. Шляпу Генри она крепко прижала к груди, а другой вцепилась в перо – напоминание о грядущей битве. Потом она глубоко вдохнула, закрыла глаза и стала ждать, когда откроется самая важная сонная дорога в ее жизни.
Театр снов и мечтаний
Лин проснулась на уже таких знакомых улицах старого Нью-Йорка – правда, теперь эта часть сна как-то поблекла в красках, да и сил в ней осталось куда меньше. Мимо процокал фургон – скорее намек на человека и лошадь. Где-то в тумане потерянно разносился голос Альфреда Бича:
– Приглашаю… увидьте… удивитесь… будущее…
Вся сцена будто таяла в небытии, как старое, ненужное воспоминание.
Лин на мгновение испугалась, что не сумеет добраться до Генри.
– Убийство… – раздался приглушенный крик, и секундой позже мимо проскочила женщина под вуалью – такая эфемерная, что в стене для нее открылся лишь крошечный, слабо колеблющийся проем.
